— Вот и хорошо, и да поможет вам Морфей. А завтра, если хотите, я вам дам и катапульты в придачу.
— Что ж, — улыбнулся Лонгин. — Отказываться не стану. Кто знает, как нас встретит князь Шахамсур? Рим заранее склонен видеть в нем врага!
6
Две центурии из когорты Бабрия Горбиуса, отяжеленные метательными машинами, еще отходили от Харата, а конный отряд в пятьдесят человек, который возглавил сам Константин Лонгин, уже устремился на восток по каменистой дороге под горячим сирийским небом, которое никак не хотело мириться с наступающей в мире осенью.
Они сделали лишь одну остановку, чтобы поесть и немного поспать перед тем, как оказаться перед князем Шахамсуром. Местные жители смотрели на римлян с опаской. Воины в бронзовых панцирях и шлемах с короткими гребнями внушали опасение пастухам и их семьям. Но за ближайшее столетие они уже поняли, кто хозяин на их родной земле! И от кого им вовек не избавиться!
Синие горы Ливана были пронзительно точными под ночным небом, усыпанным звездами.
Во время ужина в горном селении Лонгин подметил женщину-сирийку лет сорока — рабыню из прислуги. В юности несомненно она была очень красивой. Женщина подавала им вино, мясо и бобы — и у нее пару раз обнажалось плечо.
Присмотревшись, Лонгин поймал ее руку. Она хотела вырвать ее, но он сказал:
— Не бойся, я не обижу тебя. Покажи мне плечо…
Александр, Аристарх и Варений тоже вопросительно смотрели на женщину. И она сдалась. Лонгин потянул грубый материал ее хитона вверх и оголил плечо. На нем был выжжен все тот же дракон, что и у Феодоры.
— Откуда это у тебя? — спросил сенатор. Лонгин достал из кошеля серебряную драхму. — Скажи — и она твоя.
— Я принадлежала князю Тифону, мой господин, — ответила женщина. — Давно, я была еще юной.
Она протянула руку за монетой и получила ее.
— А потом? — спросил Лонгин.
— Потом он продал меня другим людям. Я была у многих, — добавила она.
— Князь Тифон клеймил всех своих женщин? — спросил Лонгин.
— Это уже другой вопрос, — улыбнулась сирийка.
Улыбнулся и Лонгин, достал вторую монету и повторил вопрос.
— Да, — ответила она. — Всех, кем он владел, как мужчина.
— Но… зачем?
— Он — хозяин, ему виднее. — Сирийка, не раздумывая, взяла и вторую монету, зажала в кулаке. — У князя Тифона было много женщин, мой господин.
— Много — сколько?
— Сотни! Он скупал их на всех рынках Средиземноморья. Меня продали в рабство дядя и тетка, потому что они были бедны. Мне едва исполнилось шестнадцать лет. Торг шел в Дамаске. Тогда я и попала к Тифону. А потом, когда я надоела ему, он продал меня. Но были и те, кого он не отпускал — они остались в земле Шамсура. Я пыталась угодить не только ему, но и его колдунье — Ханаш. — Неожиданно она осеклась. — Но я сказала вам слишком много, мой господин.
— Я дам тебе еще пять серебряных драхм, — пообещал Лонгин. — Но ты должна ответить еще на несколько моих вопросов.
Женщина размышляла, но недолго.
— Согласна, — кивнула она.
— Ты сказала — «колдунья Ханаш». Расскажи о ней.
— О! — Рабыня покачала головой. — Печаль и горе были тем женщинам, которых Ханаш невзлюбила! Мы боялись ее еще больше Тифона. Я слышала, что она лет десять назад умерла в страшных муках. Живьем превратилась в тлен! У нее была дочь, я не раз качала ее в колыбели. Маленькая куколка с черными глазами. Мне говорили, что это их общая дочь — Тифона и его колдуньи. Куколку тоже назвали Ханаш. — Сирийка говорила с явной издевкой. — Но от гадюки рождается только гадюка! У девочки была маленькая родинка над верхней губой. Сейчас, верно, ей лет пятнадцать, а то и больше…
Лонгин посмотрел в глаза женщине.
— Это правда, что в Шамсуре и его округе поклоняются Дракону?
Женщина опустила глаза.
— Так правда или нет?
— Правда.
— Князь Тифон и есть Дракон?
Женщина сделала удивленные глаза, а следом неожиданно рассмеялась.
— О, нет, мой господин! — В ее тоне прозвучало снисхождение к неосведомленности слушателей. — Князь Тифон служит Дракону!
— Но как это может быть?
— А как вы служите своим богам?
— Мы служим Юпитеру и Юноне, а не Дракону! — нахмурился Варений, уплетавший мясо, запивая его вином. — И нечего тут сравнивать!
Лонгин остановил его движением руки.
— Подожди. А ты была на обряде этой службы?
— К великому моему горю, — ответила женщина. — Но это было тоже давно.
— И как он проходит? Проходил…
Женщина вытянула вперед смуглую руку, обратив ее к собеседникам внутренней стороной.
— Вот как. — Ее вены были изрезаны — тыльную сторону локтя покрывали белые рубцы. — Когда он перестал интересоваться мной, как женщиной, я стала для него жертвенным животным.
— Ему была нужна кровь?
— Не только. Я слышала, иные погибали на его алтаре. Женщины просто исчезали. Говорили, он ел их сердца. Так он привечал своего Хозяина.
— И Хозяин приходил к нему?
Варений прекратил есть и тоже взглянул на женщину.
— Мне страшно говорить об этом….
— Скажи, — потребовал Лонгин.
— Я слышала шепот в алтарной зале — такой шепот, что он гулял повсюду. Клянусь богиней Иштар, Дракон говорил с Хозяином! Но я ничего не могла понять. Мы дрожали, и только. До сих пор я слышу по ночам этот шепот.
— Скажи, а искал ли твой хозяин… Меч?
— Может быть, и искал, — пожала плечами сирийка. — Когда он овладевал мной, то говорил, что придет время, и в его руках будет великое Оружие! И тогда он будет властвовать в этом мире так, как он властвует в своем княжестве. И никто уже не посмеет перечить ему. А кто посмеет, того он уничтожит. Он говорил, что придет время, и он получит возможность уничтожать не только города, где живут непокорные, но целые страны!
Спутники Лонгина, включая Варения, вновь забыли о пище и теперь слушали женщину.
— И ты верила ему?
— Он говорил так, мой господин, что верила, — ответила она. — Еще как верила!
Лонгин кивнул.
— Скажи, Тифон — его единственное имя?
— Однажды Ханаш при нас назвала его князем Шахамсуром.
— Ступай, — сказал он, — и принеси нам еще вина.
— А деньги?
— Прости, забыл. — Сенатор достал из кошелька еще пять серебряных драхм, отдал их рабыне. — Не забудь про вино.
Женщина принесла им вина и уже отошла в сторону, но потом обернулась:
