Я плотно сжимаю губы и ничего не говорю.
– Но вот что убило меня больше всего, – говорит Дэмиен и берет меня за ладонь левой руки.
Я начинаю часто моргать, и одинокая слезинка скатывается у меня по щеке.
– Ты и это заметил? – спрашиваю я.
Кончик пальца стал уже нормального цвета, и на нем не видно следа от нитки. Но палец словно пульсирует воспоминанием о боли. Дэмиен снимает эту боль нежным поцелуем.
– Скажи мне, почему?
Мне хочется спрятаться, но я заставляю себя смотреть ему в глаза. Я чувствую себя виноватой. Дэмиен просил меня приходить к нему, когда мне понадобится боль. Я уже два раза нарушила данное обещание. По моему пальцу ничего не скажешь, а вот волосы у меня все еще короткие.
– Я тебе практически все рассказала, – отвечаю я. – Сложный выдался день.
– Хорошо. Тогда расскажи то, что еще не успела рассказать.
– Ну… вся эта вечеринка, – отвечаю я. – Жизель в роли хозяйки. Новая и незнакомая мебель. Третий этаж я вообще не узнала. Долгое время дом принадлежал нам одним. Но сегодня он нам не принадлежит. И я тебе не принадлежала.
Я думаю об этом, но не произношу последнее предложение вслух. Я и так уже много чего сказала. Я чувствую себя слишком ранимой и слабой, и мне это совсем не нравится. Я жду, когда Дэмиен меня успокоит.
– Пойдем со мной, – говорит он с загадочной улыбкой.
Он протягивает мне руку и ведет к восточной стене библиотеки. Это наиболее скрытая от посторонних глаз часть помещения. Здесь темно и единственное освещение – свет от мерцающих лампочек на лестнице.
Он подводит меня к стене и включает свет. Перед нами столик со стеклянной крышкой. Кажется, что этот столик предназначен для демонстрации сокровищ, но под крышкой находятся всего лишь два предмета.
Это потрепанные экземпляры двух книг Рея Брэдбери «451 градус по Фаренгейту» и «Марсианские хроники». Я не понимаю, зачем Дэмиен мне это показывает и что хочет этим сказать.
– Брэдбери – один из моих любимых писателей, – объясняет он.
– Знаю. – Я прекрасно помню его рассказы, как научная фантастика помогала ему забыть все проблемы с отцом и тренером. Я это хорошо понимаю, потому что у меня были свои способы забывать о проблемах.
– Брэдбери жил в Лос-Анджелесе, и как-то раз я узнал, что он будет подписывать книжки в одном книжном магазине. Я умолял отца отвезти меня в этот магазин, но он назначил дополнительную тренировку с моим тренером, и никто из них не хотел меня отпускать.
– И что же ты сделал?
Он широко улыбается.
– Я все равно поехал в этот магазин.
– И сколько лет тебе тогда было?
– Одиннадцать.
– И как же ты добрался?
– Я сказал отцу, что еду на тренировку, сел на свой велосипед и поехал в Студио-Сити.
– Это в одиннадцать-то лет! Просто чудо, что ты остался в живых.
– Поверь мне, – усмехается Дэмиен, – само путешествие было несравненно более безопасным, чем то, что произошло, когда отец обо всем узнал.
– Но ведь это очень далеко! И ты все это расстояние проехал?
– Приблизительно двадцать четыре километра. Но там много холмов и масса машин, поэтому на дорогу ушло гораздо больше времени, чем я рассчитывал. Где-то на середине пути я понял, что опаздываю, и поехал автостопом.
Я вспоминаю слова матери, что никогда и ни при каких обстоятельствах не стоит никого подвозить. Я в ужасе, что одиннадцатилетнему мальчику пришлось все это пережить только потому, что его отец отказался удовлетворить его пустячную просьбу и сделать ребенка счастливым.
– Я чуть не опоздал, но все-таки приехал. Но оказалось, что у них не осталось книжек Брэдбери. Я попросил писателя подписать для меня закладку для книги и рассказал ему историю, как добирался до магазина. Тогда Брэдбери заявил, что я заслуживаю большего, чем обычная закладка. Он попросил своего водителя загрузить мой велосипед в багажник автомобиля, и мы поехали к нему домой, где я три часа с ним общался. Писатель разрешил мне выбрать пару книг с его полки в гостиной, подписал их, после чего водитель отвез меня домой.
Я уже готова расплакаться от этой истории.
– И что твой отец?
– Я ему об этом не рассказал. Я наврал, что уезжал на пляж, и он дико на меня разозлился. В общем, я заплатил за это сполна, – мрачно усмехается Дэмиен. – Но у меня остались книжки. Как видишь, они до сих пор со мной.
– Очень трогательная история. – Я нежно глажу его по руке. Мне очень интересны такие подробности из прошлого Дэмиена. Я хочу знать о нем все. – Но я не очень понимаю, почему ты рассказываешь ее именно сейчас.
– Потому что каждая вещь в этом доме что-то для меня значит. Это не декорации, не мебель, которую я арендовал на один вечер, это реальные вещи. Может быть, их не так много, но все они мне дороги, и все они для меня много значат. Это предметы искусства. Это всякие безделушки. Даже мебель… И ты, Ники, не исключение.
Дэмиен смотрит на меня, и в его глазах я вижу страсть. Но это не просто сексуальное влечение, это что-то гораздо большее.
– Я привел тебя в этот дом, потому что хочу, чтобы ты была здесь. Мне мало твоего портрета, мне нужна ты.
– Что ты этим хочешь сказать?
– А вот что: когда ты сказала, что ревновала меня к Жизель в роли хозяйки вечеринки, я почувствовал себя совершенно счастливым. Потому что я хочу, чтобы ты знала одну вещь. Жизель не является хозяйкой этого дома и никогда ей не будет. Ты меня понимаешь?
– Дэмиен… – У меня просто нет слов.
– Твое место рядом со мной. Ты должна быть там, где я. Ты моя. Повтори это.
– Я твоя, – шепчу я и чувствую, как волны страсти накрывают меня.
– Я хочу тебя прямо здесь.
Дэмиен подталкивает меня в угол комнаты и целует в губы. Все мое тело жаждет ласки, и я засовываю язык в его рот. Он кладет руку мне между ног, и я невольно вскрикиваю.
– Ты без трусиков, – шепчет он, засовывая внутрь меня палец.
– Не болтай, а целуй меня.
– Целовать? И только? Мисс Фэрчайлд, у меня были другие планы.
– А как же вечеринка?
– Плевать на вечеринку.
– А если кто-то сюда спустится?
– Не спустится, – шепчет он.
– Но если…
– Тихо.
Я подчиняюсь его приказу, потому что он закрывает мне рот жадным поцелуем. Я хочу раствориться в нем, полностью позабыв о себе.
Он резким движением приподнимает меня за бедра, и я обвиваю ногой его ногу. Платье задирается, и Дэмиен тянет его еще больше вверх. Он на мгновение отрывает свои губы от моих, чтобы посмотреть на мою наготу между ног, и издает низкий и протяжный стон. Я вся теку, и каждое его прикосновение сводит меня с ума.
