Я закрываю глаза. Моя грудь наливается сладкой тяжестью, я вся теку.
– Трахни меня поскорее, Дэмиен. Я хочу, чтобы ты глубоко вошел в меня. Пожалуйста, я так этого хочу.
Он продолжает двигать во мне пальцами. Я чувствую запах своего возбуждения. Я полностью потеряла всякий стыд. Я так близка к оргазму. Мне совершенно наплевать, что мы находимся в гараже. Я хочу, чтобы Дэмиен в меня вошел. Я хочу кончить в его объятиях.
– Спасибо, – нежно шепчет Дэмиен и убирает от меня свою руку.
– Ну, что же ты делаешь? Пожалуйста! – молю его я.
– Мисс Фэрчайлд, вы расстроены?
– Еще бы!
– Хорошо! – произносит он довольным тоном и приказывает: – А теперь садись в машину.
Я повинуюсь, сажусь на кожаное сиденье и плотно сжимаю ноги, чтобы как-то успокоиться.
Дэмиен обходит автомобиль и занимает место водителя.
– Раздвиньте колени, мисс Фэрчайлд, – говорит он. – Вы кончите тогда, когда я вам позволю.
Я бросаю на него недовольный взгляд, но повинуюсь.
– И что надо сказать?
– Да, сэр.
– Молодец.
Я сижу в расстроенных чувствах, а Дэмиен заводит мотор, и мы выезжаем в подземный туннель, освещенный электрическими лампами. Мы несемся по туннелю, и я чувствую себя девушкой из фильмов о Джеймсе Бонде.
– Куда мы едем? – интересуюсь я.
– Всему свое время. Скоро узнаешь.
Туннель заканчивается стеной, и мне кажется, что мы вот-вот в нее врежемся, но стена отодвигается, и мы выезжаем на частную дорогу. Через некоторое время мы оказываемся на автотрассе, идущей вдоль побережья Тихого океана.
– Может, все-таки расскажешь, куда мы едем? – снова спрашиваю я.
Но Дэмиен молчит и только загадочно улыбается.
– Мы возвращаемся в Лос-Анджелес? Сейчас уже почти одиннадцать вечера.
– Мисс Фэрчайлд, – говорит он, – сегодня вы, видимо, не ляжете спать сразу после передачи «Спокойной ночи, малыши».
Я не спорю и больше не пытаюсь выпытать у него, куда мы едем, а откидываюсь на кожаное сиденье и смотрю на проносящийся за окном автомобиля океан. Я сижу, широко раздвинув ноги, как мне было приказано. Платье бесстыдно задралось, и Дэмиен любуется мной в зеркало заднего вида.
– Я обратил внимание, что тебе нравятся картины Блейна, – вдруг говорит он.
– Он очень талантливый художник.
– Он прекрасно передает сексуальное возбуждение и стыд. У него есть несколько работ, изображающих женский оргазм. Очень сильные картины. А что тебе больше всего понравилось?
– Да все картины хорошие.
– А мне показалось, что тебе понравилась женщина на шезлонге. Ты помнишь эту работу?
– Да, помню, – отвечаю я. Сердце начинает биться быстрее. Кажется, я понимаю, к чему Дэмиен завел этот разговор.
– А что делает женщина, изображенная на той картине? – спрашивает он.
– Она себя трогает, – тихо отвечаю я.
– А ее любовник на нее смотрит.
– Да, – с усилием произношу я.
– Сними босоножки, – приказывает Дэмиен. – Теперь задери платье. Я хочу, чтобы ты сидела голой попой на мягкой коже.
Сиденье автомобиля приятно холодит. Вибрация мотора возбуждает все сильнее и сильнее.
– Раздвинь ноги пошире, Ники. Как та женщина на картине.
Его слова ласкают и заводят меня. Я как никогда раньше ощущаю каждый удар своего сердца, дуновение воздуха, каждую капельку пота, выступившего между грудей. Я, стараясь дышать ровно и размеренно, прижимаю одну ногу к дверце автомобиля, а вторую перекидываю через рычаг переключения передач. Я раздвинула ноги так широко, как это возможно. Потом я откидываю назад спинку кресла, и мои бедра автоматически приподнимаются вверх.
– Она лежит и без слов умоляет своего возлюбленного. Она вся мокрая, ее соски так и просят, чтобы любовник страстно поцеловал их.
– О, Дэмиен…
– Но он не прикасается к ней даже пальцем, – продолжает Дэмиен, и я издаю протяжный стон. – Он бросает ее на произвол судьбы. И только ветерок охлаждает ее разгоряченную плоть.
Он протягивает руку и направляет поток воздуха из кондиционера прямо мне между ног. От силы воздушного потока я начинаю тихо стонать.
– Если бы он смилостивился, то наверняка бы к ней прикоснулся. Но на картине руки женщины подняты. Она не дотягивается до того места, которое так жаждет страстной ласки. Ты обратила на это внимание, Ники?
– Нет, не обратила, – уверенно отвечаю я. – Я точно помню, что женщина на картине трогает себя.
– Надо же! Какие у нас разные воспоминания! Вот она, сила искусства. Давай я расскажу тебе, что изображено на картине?
Я киваю.
– Я вижу ее возлюбленного. Этот мужчина безумно ее хочет. Больше всего на свете он жаждет доставить ей удовольствие. Но он не хочет, чтобы она кончила быстро. Он хочет, чтобы она попала в нирвану. Он создает ей слоеный пирог, в котором один слой наслаждения накладывается на другой. В результате женщина уже сама не знает, что испытывает – наслаждение или сладкую пытку.
У меня кружится голова от возбуждения, а Дэмиен продолжает:
– Он хочет, чтобы возлюбленная полностью ему доверилась. Чтобы она отдалась ему, забыв обо всем на свете. Она позволяет ему стать дирижером оркестра своего наслаждения. Но как все в конечном счете будет – решает она, а не мужчина. Он не связал ей одну руку, и женщина вольна делать то, что пожелает. Вот что изобразил Блейн на картине.
Дэмиен поворачивает голову и смотрит на меня, после чего снова переводит взгляд на дорогу.
– И вот вопрос: трогает ли она себя? Или она полностью ему доверяется и не делает этого? – Его слова ласкают меня. – Как ты считаешь, Ники, что делает эта женщина?
– Она полностью ему доверяется, – шепчу я.
Я закрываю глаза и отдаюсь ритму движения автомобиля. Я спокойно жду того, что задумал Дэмиен.
Глава 16
– Ну, вот мы и приехали.
– Где мы? – Мне кажется, я просидела в машине целую вечность. Я смотрю в окно и вижу, что мы подъезжаем к отелю «Сенчури Плаза».
– Платье поправь, дорогая, – ухмыляется Дэмиен. – Если, конечно, не хочешь продемонстрировать парковщику все свои прелести.
Я одергиваю подол, наклоняюсь и застегиваю ремешки босоножек. Мне сложно резко переключиться из одной реальности в другую.
– Мы заселяемся в отель? – спрашиваю я. В общем-то, я совсем не против такого сценария.
Молодой парень в красном пиджаке подбегает к машине со стороны водителя.
