Она прикладывает два пальца к его губам. Делает судорожный вдох и задерживает дыхание, как будто готовится прыгнуть с моста в очень глубокую воду. Ну, собственно говоря, так оно и есть. Затем она опускает пальцы в рот Бойфренда-Призрака Эйнсли. Вот зубы, а вот, да, язык. Это странно? Это очень странно. Имми и не отрицает, что ведет себя странно, но все равно продолжает это делать. Ее пальцы там, где им уж точно не следует быть.
Рот и язык Бойфренда-Призрака не такие влажные, какими бывают настоящие рот и язык. А вот зубы кажутся почти настоящими. Она все думает о том, как это странно. Она проталкивает палец под ненастоящий язык, и там, под ним, находит точку, где при нажатии открывается нечто вроде крышечки. Имми неуклюже засовывает туда колечко из волос, а затем закрывает крышечку. Потом вытаскивает пальцы изо рта Бойфренда-Призрака и внимательно разглядывает его лицо.
В нем ничего не переменилось.
Когда она встает и оборачивается, то замечает в дверях Элин. Элин молчит, просто ждет.
— Мне показалось, он двигался, — говорит Имми. — Но нет, просто показалось.
Элин пристально смотрит на нее.
— Что такое? — спрашивает Имми.
— Ничего, — отвечает Элин. Похоже, ей очень хочется что-то сказать, но она только пожимает плечами. — Просто… ну давай, пойдем уже. Оливер пристает ко мне с просьбами потанцевать с ним, а я не хочу. Ты же знаешь, как я отношусь к Бойфрендам Эйнсли. — На самом деле она хочет сказать, что знает, как к ним относится Имми.
Имми хватает бутылку абсента.
— О’кей.
— Имми, — говорит Эллин. — Могу я задать тебе один вопрос?
Имми ждет.
Элин говорит:
— Я не понимаю… Все эти Бойфренды — они жутковатые. Они ведь фальшивые. Ненастоящие. Я знаю, как сильно тебе хочется Бойфренда. И знаю, что это плохо. Ну я имею в виду то, что Эйнсли всегда получает все, что захочет.
Имми не может сдержаться.
— У Джастина нет чувства юмора. И он перебарщивает с дезодорантом. А целуется так, словно занимается армрестлингом, только губами. Борьба губами.
— Может, ему просто недостает практики, — говорит Элин. — Я хочу сказать, Бойфренды Эйнсли ведь вообще не целуются. Это просто очень большие куклы. Они ненастоящие.
— Может, мне и не нужны настоящие, — говорит Имми.
— Чего бы ты ни хотела, надеюсь, ты это получишь. Наверное.
Элин забирает у Имми бутылку абсента, делает большой глоток из горлышка. Настоящий глоток. Видимо, Элин хочется, чтобы все было по-настоящему, даже если реальность не так уж хороша. Внезапно Имми ощущает симпатию к ней. Элин не всегда хорошая подруга, но это ничего, потому что она настоящая подруга, а Имми ценит это так же сильно, как не ценила желание Джастина заняться борьбой губами.
Они возвращаются на вечеринку к настоящим друзьям и фальшивым Бойфрендам. Эйнслиного Минта оставляют совсем одного с кольцом из волос во рту. Имми совсем не испытывает угрызений совести, никакого чувства вины. Колечко — это ведь часть ее подарка для Эйнсли, вот она ей его и подарила. Ну… как бы подарила.
К тому времени, как они собрались ложиться спать, в бутылке абсента остается только густой маслянистый осадок. Оливер и Алан вернулись в свои гробы в чулане в комнате отдыха этажом ниже, а Эйнсли задула все свечи на веранде. Они доели торт. Скай уже отключилась на диване в гостиной.
Минт сейчас здесь? Эйнсли говорит, что скорее всего да.
— Поначалу, когда переводишь Бойфренда-Призрака в спектральный режим, он должен быть немного застенчив. Бойфренды не появляются сразу же. Ты просто видишь их краем глаза. Когда не ждешь.
— Это должно быть весело? — спрашивает Элин. — Потому что, по-моему, это совсем не весело.
— Должно быть реалистично, — говорит Эйнсли. — Как настоящее привидение. Как будто в тебя влюбляется настоящий призрак. Например, он, может быть, сейчас здесь. Наблюдает за нами. Наблюдает за мной.
Она произносит это как-то по-особенному. Эйнсли так уверена, что ее все любят.
— Теперь, когда мы это выяснили, — говорит Элин, — я пойду лягу в комнате твоей мамы. Твоему новому парню лучше держаться от меня подальше. — Элин не любит спать вместе со всеми. Говорит, это потому, что она храпит. — Эйнсли, когда вернется твоя мама?
— Завтра днем, не раньше двух-трех часов. Я заставила ее пообещать, что сначала она позвонит. — Эйнсли слегка покачивается на ногах. То и дело протягивает руку и хватается за что-нибудь, чтобы удержать равновесие: за столик, за спинку канапе, за крышку гроба. Раз оступившись, едва не падает внутрь, но выпрямляется. — Спокойной ночи, Минт. Господи, какой же ты симпатичный! Даже симпатичнее Оливера. Ты так не думаешь?
Вопрос адресован Имми.
— Наверное, — говорит она.
Ее сердце словно разбухает от ненависти, от этого давнего яда. Она смотрит, как Эйнсли, пошатываясь, наклоняется и звучно целует Минта в лоб.
— Я как-то спала в гробу Оливера, — говорит Эйнсли, обращаясь к Элин и Имми. Имми теряется, не зная, что должна на это ответить, и Элин, судя по всему, тоже не знает.
Имми чувствует себя так, словно внутри и снаружи ее озаряет свет. Собственные руки и ноги кажутся ей отяжелевшими и медлительными, словно налитыми свинцом, а голова и тело — легкими и пустыми, будто из них все вычистили. Весь яд засох. Превратился в порошок.
А может, ей просто кажется, что именно так должно выглядеть опьянение, которое наступает после изрядного количества абсента? Может, ей стоит выпить воды, принять «Тайленол»?
Когда Имми остается ночевать в доме Эйнсли, они всегда спят в одной кровати. В ванной она держит собственную зубную щетку, на ночь переодевается в футболку Эйнсли и спит в ней. У Имми даже есть любимая подушка, и Эйнсли всегда помнит, какая именно. Утром, если захочет, Имми пойдет домой в одежде Эйнсли. Эйнсли не против.
Они чистят зубы и переодеваются ко сну, выключают свет и ложатся в кровать, и все это время Имми едва может дышать, не осмеливается даже моргнуть лишний раз — а вдруг с ними в комнате Минт? Может быть, он придет. Может, она поднимет взгляд и увидит Минта. Он возникнет на мгновение, а потом снова исчезнет. Она знает, что Эйнсли тоже об этом думает. Эйнсли тоже ждет Минта.
— Это был очень, очень хороший день рождения, — раздается в темноте голос Эйнсли. — Сбылось все, о чем я мечтала. Я получила все, что хотела.
— Я за тебя рада, — говорит Имми. Она говорит серьезно. — Ты заслуживаешь все то, что получаешь.
Имми кажется, что она не сможет заснуть. Она не хочет спать, ей нельзя спать. Она могла бы дождаться, пока Эйнсли заснет, и вернуться на веранду. Может, Минт сначала направится туда. В конце концов, там его тело. Имми пытается придумать, что бы она могла ему сказать, что он мог бы сказать ей. И вскоре Эйнсли действительно засыпает, но и Имми тоже.
