Мориц раскрыл было рот, чтобы спросить господина Розочку насчёт задания по математике, но тот продолжил:
— Было бы хорошо, если бы ты взял на себя рюкзак.
Мориц взял его. Он был совсем лёгкий, и в нём что-то тихо побрякивало и позвякивало, когда Мориц надевал его на спину.
— Что там внутри? — спросил он, и господин Розочка уклончиво ответил: — Да так, разное.
И они пошли.
По дороге в зоопарк Мориц рассказывал господину Розочке обо всём, что было в школе, и как госпожа Майер перед ним извинилась.
— Да что ты! — удивился господин Розочка. — Да она, кажется, разумная личность.
— И мне теперь не нужно писать второе сочинение, — добавил Мориц.
— Разумеется, не нужно, — сказал господин Розочка и кивнул.
Когда они пришли в зоопарк, перед входом уже образовалась длинная очередь. Рядом с кассой стоял кругленький невысокий мужчина с чёрными усами; завидев их, он радостно бросился навстречу, насколько позволяли его короткие ножки.
— Привет, — крикнул он, — как я рад вас видеть!
Он остановился перед ними и обеими руками схватил ладонь господина Розочки, чтобы как следует её пожать.
— Какая честь для меня, Леопольд, — сказал он. Потом повернулся к Морицу: — А ты, должно быть, Мориц? Я так много о тебе слышал. Моя фамилия Мейербер, Альфонс Мейербер.
Мориц пожал его маленькую пухлую руку и сказал:
— Добрый день, я очень рад.
Альфонс Мейербер уже купил билеты, поэтому они сразу прошли ко входу. Контролёр взял билеты, чтобы оторвать корешок, и поднял взгляд:
— О, господин Мейербер! — воскликнул он. — Как хорошо, что вы пришли. Цицерон захворал. Он ничего не ест и только лежит. Мы уже хотели вам звонить.
— О боже мой! — ахнул Альфонс Мейербер.
Господин Розочка обнял его за плечи:
— Не волнуйся так, Альфонс, — сказал он, — в прошлый раз дело было лишь в сливовой косточке, которую он невзначай проглотил.
— Я помню, — сказал господин Мейербер. — Но я его так люблю.
И по его щеке покатилась слезинка.
Мориц едва поспевал, так быстро шли эти два господина в сторону слоновника.
— Значит, это правда, что Цицерон жил у вас? — спросил он Альфонса Мейербера, запыхавшись от быстрой ходьбы.
— Да, — сказал тот. — И мне всё ещё ужасно его не хватает. У меня здесь вход со скидкой, и я часто прихожу его навещать, но это уже не то.
Наконец они дошли до слоновника. Он выглядел как дворец из сказки, с золотыми куполами и башенками. Снаружи несколько слонов поливали друг друга водой из пруда, остальные прохаживались по песчаному загону.
— Цицерона и правда нет, — с тревогой сказал Альфонс Мейербер.
А ведь в это время он всегда делал послеобеденную гимнастику.
Они повернули за угол и очутились у входа в слоновник. Оттуда послышались громкие трубные звуки. Альфонс Мейербер толкнул деревянную дверь и поспешил внутрь. И действительно, в первой же клетке на полу лежал коричневый слон и с укором смотрел на них. Он поднял свой хобот и оглушительно протрубил. Так громко, что Мориц заткнул уши и чуть было не пропустил то, что произошло потом. Слон вскинул правую переднюю ногу, и на весь слоновник прозвучало отчётливое:
— Привет, Альфонс!
Слона отправляют домой
— Привет, Цицерон! — ответил Альфонс Мейербер, пока Мориц, раскрыв рот, переводил взгляд с одного на другого.
Слон медленно поднялся на передние ноги и подтянул за ними всё тело. Затем он подошёл к оградке и потрепал Альфонса Мейербера хоботом по спине. Тот осторожно поглаживал большие слоновьи уши и разговаривал с Цицероном, но так тихо, что Мориц ничего не понимал.
— Слон говорил, — растерянно обратился Мориц к господину Розочке, всё ещё не в силах поверить собственным ушам.
— Да, разумеется, — сказал господин Розочка. — Ну как-то ведь он должен был поздороваться с Альфонсом.
— Но слоны не попугаи, — сказал Мориц.
— Нет, не попугаи. Но они легко могут заговорить, если живут вместе с человеком, — ответил господин Розочка. — Но ты всё же совершенно верно заметил, что это встречается редко. Поэтому лишь с немногими слонами можно беседовать так запросто, как с Цицероном.
С той стороны, где были Цицерон и Альфонс Мейербер, теперь доносились тихие трубные звуки, похожие на всхлипывания. А потом раздался громкий, душераздирающий плач. Плакал Альфонс Мейербер, он достал из кармана большой белый носовой платок и вытирал им глаза. Господин Розочка поспешил к ним. Цицерон повесил голову и мотал хоботом из стороны в сторону, исторгая при этом жалобные звуки. Альфонса Мейербера сотрясали рыдания.
Господин Розочка погладил его по плечу и спросил:
— Ну что, Альфонс?
Захлёбываясь от рыданий, Альфонс Мейербер рассказал, что произошло. Слоновья дама Гретхен, горячо почитаемая Цицероном, несколько дней тому назад была переправлена в африканскую саванну к её семье. И Цицерон тосковал по ней так сильно, что больше не мог ни есть, ни спать.
— Цицерон говорит, — Альфонс Мейербер от горя едва мог продолжать, — что больше не хочет жить, если не сможет видеться с Гретхен.
Конечно, это было ужасно.
Мориц заметил, что он и сам опечалился. Господин Розочка погрузился в глубокую задумчивость. Мориц впервые видел его без улыбки на лице.
— Ну, Альфонс, — сказал он наконец, — я знаю, тебе жаль расставаться с Цицероном, но ты ведь не хочешь, чтобы он был таким несчастным?
— Нет, — сказал Альфонс Мейербер, моргая покрасневшими от слёз глазами.
— Я думаю, нам следует переправить Цицерона к Гретхен, — сказал господин Розочка.
Цицерон громко вострубил.
— Ты сделаешь это для нас, Леопольд? — с надеждой спросил Альфонс Мейербер.
— Это будет не так просто, — ответил господин Розочка. — И это должно остаться между нами, — добавил он, обращаясь к Морицу. — Ты умеешь хранить тайны? — Мориц кивнул. — Тогда дай мне, пожалуйста, рюкзак.
Мориц спустил с плеч рюкзак, из которого теперь слышалось не только позвякиванье, но и тихое рычание.
— Что это там внутри? — спросил он ещё раз.
— М-м, что ты имеешь в виду? — ответил господин Розочка вопросом на вопрос.
— По звуку похоже на Руди, но… — сказал Мориц.
— Именно так, — перебил его господин Розочка. — Руди здесь холодно зимой, и я давно обещал устроить его в тёплое место. И теперь мы можем взять его с собой, когда будем переправлять Цицерона к Гретхен.
Господин Розочка взял рюкзак и открыл его. Он достал оттуда тёмно-зелёный платок, весь расшитый золотыми подсолнухами. Потом опять полез в рюкзак и извлёк зелёную стеклянную бутылочку, размером не больше флакончика с каплями от насморка, какой стоял у Морица в ванном шкафчике. Под конец он достал из рюкзака серебряную солонку. И — Руди. Маленький тигр сидел на ладони господина Розочки и жалобно мяукал.
