– В смысле? Естественно, ты мне. Постой, хочешь сказать, у тебя тоже была днюха? – чуть подумав своим мощным прибором, заменяющим мозг, коленом то бишь, произнес Зарецкий. – Да ну, – его голос неожиданно повеселел. Кажется, ему стало приятно, что и мой праздник был подпорчен.
– Дошло? – холодно спросила я. – Да, с логическим мышлением у вас туго, Злорадский. Впрочем, и с любым другим мышлением – тоже.
– Не коверкай мою фамилию.
– Ну что ты, я совершено ничего не коверкаю.
Он презрительно хмыкнул.
– Значит, мы родились в один день? Удивительно. – Это было сказано так, словно пятого декабря личный праздник мог быть только у него и ни у кого более.
– Удивительно, – согласилась и я.
– Сколько тебе исполнилось, тридцать? – ангельским голоском спросил этот шутник.
– Сорок, – огрызнулась я.
– А почему ты все еще учишься в университете? – все тем же милым голоском осведомился Зарецкий.
– Слушай, ты, разговаривающая обезьянка, я тебе не подружка, чтобы ты со мной шутил, – отчеканила я. – Я вообще-то твой педагог.
– А, точно. Простите, Анастасия Пугаловна. Я больше не буду. – Степень издевательства в певучем голосе Зарецкого зашкаливала.
Мне захотелось его ударить.
– Ребят, давайте вы молча поедете? – миролюбиво предложила Ранджи, явно понимая меня.
– Да, как-то уже достало, – был с ней солидарен и Шейк. – Ярыч, веди себя прилично.
Оставшуюся дорогу мы молчали, и даже в отделении полиции, где мы проторчали не меньше часа – почти не разговаривали. Я лишь перекинулась парой слов с подругой, а Зарецкий перезвонил матери и сказал, что задерживается, но переживать за него не стоит.
* * *
Бравый капитан Джек Воробей, покинув травмпункт и наскоро попрощавшись с компанией попутчиков, резвым шагом пересек дорогу и скользнул в черный неприметный хэтчбэк непонятно какой марки.
В теплой машине сидело двое. За рулем – водитель Тимофея Реутова, тот самый парень со странным именем Меркурий, на заднем сиденье – Арина, официантка из «Освальда», по совместительству ведьма, сварившая для Насти особое зелье с действием на час.
– А вот и я, – с шумом уселся Джек Воробей поближе к Арине, как бы невзначай попытавшись коснуться ее колена, обтянутого плотной джинсовой тканью. Девушка фыркнула и ударила пирата по руке.
– Ну чего ты, леди, – заныл он, смахивая назад длинные волосы. – Я же ничего не сделал.
– А я для профилактики, чтобы точно ничего не делал, – отозвалась Арина громким уверенным голосом. – Ну, что?
– Что ну? – широко улыбнулся ей пират.
Машина плавно тронулась с места.
– Рассказывай!
– Чего рассказывать?
– Вацлав, у нас нет времени, – раздался спереди негромкий голос Меркурия.
– Вот именно, – зловеще добавила Арина. – Отберу лик, если будешь трепать мне нервы.
– Какие вы скучные, – вздохнул Вацлав и достал из-за пазухи непонятную вещь, похожую на круглый, тонкий и совершенно плоский, словно отполированный каменный диск черного цвета, покрытый пурпурными и зелеными тонкими узорами, завитками и цветами и разделенный четкой вертикальной линией на два сектора. Сверху к нему крепился еще один диск, только в два раза меньше по диаметру и подвижный, который мог крутиться вокруг своей оси. На нем был изображен белый треугольник, видимо, выполняющий роль стрелки. Пират осторожно покрутил верхний диск, так, чтобы белый треугольник повернулся на 180 градусов. И в этот же момент Джек Воробей совершенно преобразился – в ту же секунду, без вспышек, грома, ряби воздуха и прочих спецэффектов. Вместо длинноволосого круглолицего пирата в машине теперь сидел рыжеволосый худощавый юноша со впалыми, как у модной модели, щеками, россыпью симпатичных веснушек и длинной серьгой в ухе с голубым камнем.
– Я хочу нормальный лик, меня достал этот, – пожаловался он, впрочем, вполне бережно убирая за пазуху камень – лик, артефакт, позволяющий менять внешность. Лик Вацлава был самым простым, позволяя хозяину оборачиваться только одним человеком.
– Заслужи, – отозвалась Арина. – Ну же, хрюкай, давай.
– Сама хрюкай, – обиделся парень и тут же получил подзатыльник.
– Я жду, – поторопил рыжего паренька с веснушками и пирсами Меркурий, аккуратно двигаясь следом за большим черным внедорожником.
– Записку тому типу из «Черной Розы» я передал, как ты, Мерк и просил. Он сразу слинял. И чего-то испугался. Но не понял, что я из Ордена. Лик не дал ему не малейшего шанса, запутал, – заявил Вацлав и стукнул себя кулаком в грудь. – Ладно, он свалил, а я наблюдал за девочкой нашей. Агата ушла со своей «подружкой». Все было спокойно.
Потом в кафе заварушка началась непонятно из-за чего, и наша девочка с подругой и непонятными типами слиняла в машину. Я сел с ними.
– Мы все это знаем, дальше, – прервала его девушка.
– А чего дальше. Я прощупал всех троих – нормальные. Ничего необычного, – пожал плечами рыжий. – Кроме того, что они неудачники, конечно. А так все норм. Я, правда, одному типу подарочек оставил, – мелко захихикал он.
– Какой еще подарочек? – обалдела Арина. – Ты дурак, зачем следы оставляешь? Бестолочь! – и она вновь не удержалась от подзатыльника, однако на этот раз рыжий умело уклонился.
– Все путем, по профилю. Создал ему иллюзию одну, через полчаса-час рассеятся и следа не останется. Я в этом мастер, – гордо сказал рыжий.
– Если в следующий раз ты проявишь свою инициативу, – сказал Меркурий, – будешь наказан.
– А-а-а… Хорошо, – погрустнел рыжий. – Не, правда, я буду слушать тебя во всем! Только Августу не говори, а? Ну, пожалуйста. Мерк?
Брюнет, сидевший за рулем, только кивнул. Его черные глубокие – как озера на дне пропасти – глаза не отрывались от едущего впереди внедорожника, в котором сидела новая хранительница.
Какое-то время они ехали молча. Арина и Вацлав залезли каждый в свои планшенты. Затем на мобильный черноволосой девушки – необычный, с обратной стороны украшенный россыпью крохотных камней, выполняющих, впрочем, не только эстетические, но и волшебные функции, позвонили. Несколько минут девушка разговаривала с кем-то, больше слушая и лишь изредка вставляя односложные ответы.
– Ме-е-ерк, – протянула радостно Арина, когда разговор закончился. – У тебя, кажется, появилась девушка.
– Не повезло ей, – захихикал Вацлав, вынимая из уха наушник. – Господину сухарю нужна женщина-молоко, чтобы размягчить его. Только чем мягче будет сухарь, тем меньше в чашке будет молочка.
Арина повела тонкой черной вздернутой бровью, и рыжеволосый схватился за висок, который пронзила мимолетная боль.
– Да, братик, вот и у тебя женщина будет, – сказала, хихикая, она. – И мы с Агатой дождемся племянничков.
