Номер телефона, между прочим, реальный, я записала как раз на этой полосе с россказнями о моем дяде – если честно, надо было другой заголовок дать: «Перевратая жизнь мерзавца и изменщика». По моему гениальному плану, Алена не должна пропустить сие великолепие.
Почему я это делаю? Потому что боюсь, что моя добропорядочная подруга не знает, что у ее взрослого приятеля есть законная жена. С дяди Тима станется даже настоящие имя и фамилию не сообщить очередной кукле, которая ему приглянулась.
Я продолжала следить за Аленой. Она открыла нужную полосу, и мне показалось, что ее рука, на весу державшая страницу, дрогнула. Алена едва слышно сглотнула. Украдкой глядя на подругу, я подумала – если она вдруг сейчас заплачет, узнав правду о том, с кем встречается, я все-все ей расскажу – и про дядю, и про себя – если честно, иногда бывает так тяжело таскать все это в себе.
Но подруга ничем себя не выдала. Только сказала почти ровным голосом, лишенным, впрочем, энтузиазма:
– Насть, я нашла, кажется. Это, посмотри? – и она протянула мне открытую газету, на одной из черно-белых страниц которой, прямо над фото дяди Тимофея, был моим размашистым почерком записан номер телефона.
– О, круто! – «обрадовалась» я, продолжая наблюдать за подругой. – Спасибо, Алена! Ты меня спасла от гнева главреда!
– Не за что, – улыбнулась она мне. – Иди, позвони ему, скажи, что нашла номер, и пойдем есть твой черничный пирог. А я пока приберу газеты.
– Заметано! – покивала я, не совсем понимая, в чем дело. Или она уже обо всем знала, или у Алены такая сильная выдержка.
Я, прижимая к уху мобильник, пошла на кухню делать вид, что звоню, оставив подругу в гостиной в одиночестве. Только там меня посетила мысль, что дядя может рассказать обо мне подруге. Но я отогнала ее, как назойливую муху. Родственничек никогда не интересовался мной раньше, с чего бы ему сейчас быть в курсе того, где я живу и с кем общаюсь.
* * *
Алена, оставшись одна, небрежно отбросила в сторону на диван кипу собранных газет, достала из сумочки, лежащей рядом, мобильник и спешно стала набирать сообщение, тыкая в экран аккуратными пальчиками с красивым маникюром.
«Тим, мне кажется, она догадывается о чем-то», – напечатала девушка, склонившись над телефоном – густые прямые светло-русые волосы упали с плеч и касались колен. Однако отправлять это сообщение Алена не стала – она друг стерла его, кое-что обдумав. Тяжело вдохнув воздух и прикрыв глаза, из-за умелого макияжа кажущиеся еще больше, чем на самом деле, девушка убрала мобильник обратно в сумку, отодвинула ее и принялась вновь собирать газеты в кучку.
«Надо все обдумать, – говорила она сама себе, нервно гладя браслет-веточку из белого золота с жемчугом. – Надо все просто обдумать. Может быть, это совпадение? Нет, совпадений не бывает». – Вспомнив жену Тимофея, Алена сжала кулаки и напомнила сама себе: – Я моложе ее и красивее. Лучше. Все хорошо. Я справлюсь».
В комнате вдруг раздался какой-то приглушенный шум, как будто бы где-то что-то упало. Алена резко подняла голову и с испугом покосилась на журнальный столик и поспешила к Насте, разговаривающей на кухне по телефону.
Они очень хорошо провели этот день, болтая за чаем обо всем на свете. А после Аленка ушла, сказав, что к ней должен прийти знакомый, который поможет ей со сломанным компьютером. Тон ее при показался Насте каким-то странным.
– Что, очередной влюбленный мальчик придет делать? – спросила она, держа в руках чашку с горячим черным кофе. В русоволосую голубоглазую высокую красавицу Алену часто влюблялись самые разные парни, которых она иногда чуть-чуть – совсем чуть-чуть – эксплуатировала. Хотя вообще они всегда были рады помочь милому улыбчивому объекту своих симпатий.
– Вроде того, – смеясь, сказала Алена и залпом допила свой фруктовый чай.
Вскоре она ушла, оставив Настю одну в размышлениях над тем, что же все-таки связывает Алену и Тимофея, и знает ли подруга о том, что он женат. В конце концов, она пришла к выводу, что не может лезть в личную жизнь Алены, даже если она ее хорошая, наверное, лучшая, подруга, раз та этого не хочет.
Настя всегда уважала чужие решения и чужой выбор.
* * *
Проснулась я в боевом настроении – как же, сегодня в полдень у меня будет мой первый урок по русскому языку у одиннадцатиклассников, к которому я хорошо подготовилась. Освежила в памяти правила, связанные с использованием тире в неполных предложениях, а также между подлежащим и сказуемым в простых и полных предложениях, проштудировав временно выданный мне учебник, выбрала в нем же нужные упражнения, составила в документе на флешке несколько упражнений, – ну как составила, сперла в Инете и модифицировала – которые ученички должны были делать на интерактивной доске, а также придумала небольшой диктант.
Чувствуя себя знатной учительницей, я за полчаса до урока приехала в школу, до начала своего занятия просидев в лаборантской с кружкой горячего зеленого чая, который мне буквально всучила добрейшая Светлана Викторовна. Она же пыталась накормить меня липким нежно-зеленым зефиром, но я, будучи зефироненавистницей, отказалась, решив кое-что, связанное с приготовлением плана к уроку, спросить у нее как у профессионала. Пока учительница с радостью отвечала на мой вопрос, явно решив поделиться со мной всем своим опытом, прозвучал звонок на перемену, и я вместе с не прекращающей трещать женщиной вышла в пока еще пустой класс, который еще только поджидал учеников, аки хищный злобный зверь невинных зайчиков-ушастиков. Между прочим, в этой элитной школе классы были обустроены очень даже хорошо и по-современному – с интерактивной доской и проектором, обязательным компьютером для учителя и всяческой техникой вроде принтера или музыкального центра. Парты и стулья из светлого дерева были новенькими и чистенькими. Окна могли похвастаться нарядными шторами. Позади трех рядов парт стоял огромный книжный шкаф с самыми разными книгами. По стенам вполне традиционно были развешаны портреты известных писателей, а рядом с ними, не стесняясь такого соседства, висели в рамках картины учеников – очень даже неплохие. Один из углов класса был оборудован под некий творческий уголок, пестривший совместными школьными фотографиями, рисунками, коллажами, грамотами, наградами и небольшим почетным стендом с самыми лучшими учениками класса. Как оказалось, это был родной кабинет 11-го «Г», классным руководителем которого и была Светлана Викторовна.
– Не бойтесь, Анастасия, все хорошо пройдет, – говорила мне эта добрая душа, показывая, где и как включать интерактивную доску и как подключать ее к компьютеру. Пока я разбиралась со всеми этими техническими штучками, одним глазом поглядывая в план занятия, в кабинете стали появляться первые ученики, которые, хихикая и что-то обсуждая, рассаживались по местам и доставали тетради, учебники и письменные принадлежности. В прошлом году, когда я была практиканткой у пятиклассников, у них проходила настоящая война за то, у кого самая красивая ручка, карандаш, пенал, тетрадь и так далее. Среди одиннадцатиклассников я наблюдала стремление к строгому минимализму – не у всех на столе лежали даже карандаши, впрочем, я и сама в последнем классе обходилась только лишь парой ручек, забив на всю остальную канцелярию. Да и к тому же эти ребятки старше меня, ученицу одиннадцатого класса, на год. Я училась десять лет, пойдя в школу на шестом году жизни и перепрыгнув через четвертый класс, по старой программе, а они – одиннадцать, пойдя по пути программы новой. Я закончила школу в шестнадцать, мои одноклассники – в семнадцать, а эти ребятки уйдут на вольные хлеба в восемнадцать лет.
