– Приветствуем тебя, Анастасия, не как простого человека, а как равную нам. Ты стала новым хранителем браслета Славянской тройки. Поскольку ты становишься хранителем артефакта, находящегося под защитой и охраной Ордена, то ты становишься и одной из его дочерей. Дарую тебе звание дамы второй ступени и бирюзовые одежды. Протекторы, охраняющие священный артефакт, переходят к тебе, и будут служить тебе так же, как и прежнему хранителю. Ты же обязуешься теперь защищать браслет ценой своей жизни и жизнями тех, кого ты любишь и кто тебе дорог. Нет теперь для тебя ничего дороже браслета на твоей левой руке, – продолжал говорить белокудрый своим завораживающим тенором, а я чувствовала, что меня опять затягивает в темноту, из которой я вынырнула.
– Настя, хозяйка, – шептали мне, не переставая, с любовью и нежностью, а спокойная темнота овладела мной полностью, накрыв с головой.
Я закрыла глаза, чувствуя, как розовый ирис растворяется во мне, тая от прикосновений горячей кожи, как лед на загорелых пальцах нежившегося на южном золотистом пляже.
А браслет все светил своим глубоким ровным мягким лунным светом, и кто-то пел мне старые песни, убаюкивая и поглаживая по щекам.
И я ничего не запомнила. Совсем ничего.
Дядя Тим сказал верно – он просто украл час моей жизни.
И подарил за это браслет.
* * *
– Настя! Настя, что с тобой? – услышала я голос дяди Тима. – Настя! Тебе плохо?
Я не без труда распахнула ресницы и увидела Тимофея, склонившегося надо мной. Кажется, в его стальных глазах было беспокойство. Первые секунды я не понимала, что происходит, и лишь удивленно озиралась по сторонам.
– Что с тобой? – повторил дядя, помогая сесть. Мне было настолько не по себе, что прикосновения человека, которого я терпеть не могла и столько лет не видела, меня никак не задевали за душу. Никогда в жизни я не теряла сознание – а, кажется, именно это я только что и сделала.
– Не знаю, – растерянно произнесла я, чувствуя, как кружится голова, и как пылает в солнечном сплетении легкая саднящая боль.
– Ты чем-то больна? – осведомился не слишком тактичный родственник.
– Нет, кажется. Нет! – я почти возмутилась, но пыталась сохранить голос ровным и более-менее спокойным. – Со мной все в порядке. По крайней мере, было раньше, – добавила я, прижимая сжатый кулак к груди. Чем-чем, а здоровьем я всегда выгодно отличалась от большинства людей. Даже простуда у меня бывала крайне редко.
– Выпей воды, – протянул мне бокал дядя Тим. – Может быть, врача? Ты бледная.
– Нет, не надо, мне уже лучше, – ответила я, и правда чувствуя, как голова необъяснимым образом становится ясной. Да и солнечное сплетение успокаивалось. Оно больше не горело, огонь превратился в камень. – Не знаю, почему так вышло. Я никогда раньше не падала в обмороки.
Я почти с жадностью стала пить, обеими руками вцепившись в бокал и делая большие глотки.
– Возможно, тут просто очень душно, – ответил дядя Тим, наблюдая за мной, скрестив руки на груди. – Ты действительно в порядке? Мне не трудно будет отвезти тебя в клинику.
Ехать с ним в клинику мне совершенно не хотелось, и я покачала головой, давая понять, что никуда я не пойду. К тому же я очень хорошо помнила, что меня ждут девчонки в кафе, и мне следует поторопиться.
– Мой водитель довезет тебя до того места, откуда я тебя забрал, – словно прочел мысли Тимофей. – Я держу свое слово. Но лучше тебе поехать домой и отдохнуть.
– Мне уже хорошо, – ответила я.
– Тогда я пойду? – мой взгляд почему-то уцепился за картину с изображением зимнего городского пейзажа позапрошлого столетия. Пальцы вмиг похолодели. Что все-таки со мной? Давление веселится? Но такого со мной никогда не было.
– Посиди немного, ты только что пришла в себя, и уже куда-то мчишься.
– Я хочу выйти на улицу, мне и правда тут душно, – воспользовалась я дядиным предположением, и уже через пару минут шагала в сопровождении дяди по залу, к выходу. Проходя мимо музыкантов, исполняющих что-то из Баха, я уловила на себе чей-то взгляд, резко обернулась и поймала улыбку все того же симпатичного блондина-виолончелиста с чуть вьющимися волосами цвета топленого молока. Я вновь не ответила ему взаимностью и отвернулась, чтобы увидеть, как где-то около барной стойки проходит легкой походкой официантка Арина с подносом в руках. Она заметила меня издалека и тоже улыбнулась – как старому знакомому, частенько, как и дядя Тим, наведывающемуся в этот ресторан. А я, чувствуя себя невероятно странно, позволила дяде помочь надеть мне верхнюю одежду и, забыв о том, что на голову стоит натянуть шапку, первой вышла на улицу, почти с удовольствием вдохнув морозный воздух, в котором летали серебрившиеся в свете фонарей и вывесок снежинки.
Людей на улице было все так же много – как и снежинок. И они все куда-то шли, бежали, спешили. А я… Я чувствовала себя застывшей во времени снежной крепостью, выстроенной для игр. Камень в груди потеснил сердце, когда я вдруг увидела остановившуюся неподалеку счастливо смеявшуюся пару – молодой человек наклонился к своей сияющей спутнице и поцеловал ее.
Лучше бы это была зависть. Но когда я увидела эту картину, меня охватила тоска, острая, как тончайшее лезвие ножа, на которое падали снежинки и рассекались надвое.
Надвое… надвое… Единое – надвое.
Все это кружевным вихрем пронеслось у меня в голове, а следом за ней перед внутренним взором мелькнуло и чье-то расплывчатое изображение – какого-то молодого мужчины, но узнать его я не смогла.
Нет, со мной однозначно что-то не то.
Наверное, под снегом я простояла минут пять, не меньше. И в себя я пришла только после того, как меня негромко окрикнул по имени Меркурий, водитель дяди, предупредительно открывший заднюю дверь машины. Я спохватилась, кое-как отряхнулась от снега, вольготно падающего на плечи, и молча села в «Мерседес», не замечая, что продолжаю хмуриться.
О том, что на моем левом запястье до сих пор был подаренный Тимофеем браслет, я вспомнила уже тогда, когда автомобиль плавно и уверенно тронулся с места. Кроме меня и Меркурия, в нем никого не было – дядя Тим остался в ресторане, сославшись на важную встречу. Надеюсь, ближайшие несколько лет мы не увидимся. И о тех глупостях, что он болтал в ресторане, Тимофей более не вспомнит.
Звук входящего сообщения вырвал меня из дум в реальность «Ну и где ты, девочка моя? Что-то случилось?» – интересовалась Алсу.
«Все ок. Скоро буду! Уже еду», – напечатала я в ответ холодными пальцами. Машину слегка тряхнуло – на этом месте дороги асфальт весь был в ямах, которые не успевали заделывать.
– Ты забудешь меня, как только выйдешь из машины, – промолвил вдруг Меркурий, обернувшись ко мне на пару секунд. Однако его черные глаза, так сильно выделяющиеся на бледном узком лице, почти напугали меня – казалось, за это мгновение они умудрились прожечь меня насквозь.
