А у нее перед глазами стоял Кари, заявившийся утром без оружия. И отсутствовавший вечером, чего раньше никогда не случалось.
– Что будет, если на место Меча Ненависти положить другой? – с замирающим сердцем спросила девушка.
– Ничего.
– А если вынести его из храма?
– Он начнет тянуть еще больше силы, и я, возможно, потеряю даже голос. Понимаешь, милая, люди приходят туда не для того, чтобы поклониться войне, и не потому, что хотят попросить о ее прекращении. Им не надо благословения перед битвой, нет! Они хотят уничтожить. Не важно, что или кого. Без разницы, заслуживает противник смерти или нет. Они приходят в Храм Войны и преумножают ненависть… Я не мог покидать эти земли, но однажды ко мне заглянул Рех. Он сказал, будто все дело в людях, и если они искренне захотят, чтобы Меч больше не приносил разрушений, так и будет. Знаешь, наш бог Смерти – пророк, причем настоящий. Я запомнил его слова, хотя считаю их издевательством: «Кто добр и чист душой, в чьем сердце так много любви, что нет места ненависти, кто ради друга пренебрежет долгом и обратит силу против силы». Скажи мне, кто, кроме разве что блаженных, в наше время сможет подойти под это предсказание? Ты встречала таковых, Каленри?
– Насчет любви не уверена, а в остальном подходит, – медленно проговорила Лин. – Не переживайте, уважаемый, вернется к вам материальность! Этот парень все делает на совесть. И чем быстрее я отправлюсь обратно, тем выше ваши шансы. От любви к ненависти один шаг, помните? А он чересчур нетерпеливый и отчаянный.
– Но я не могу! Перемещение отберет у меня все силы!
– А без этого они сами пропадут, – безжалостно заметила девушка. – Ничего, новых накопите. Ну?
Портал вспыхнул серыми языками призрачного пламени.
– Ты здесь Каленри, не забывай. Заходи как-нибудь в гости!
– У меня есть друг, гвардеец. Может, хотите с ним пообщаться? Мы остаемся в храме до завтрашнего утра, прилетайте!
Он рассмеялся.
– Гвардеец? Почему я должен хотеть с ним разговаривать?
Лин немного растерялась:
– Но это же Храм Войны! Мне казалось, вы как-то связаны с армией.
Бог долго молчал. Она переступила седой огонь, отчаявшись услышать ответ, когда Меченосец тихо (а, может, звук приглушился из-за портала) сказал:
– Я связан с войной, а не с армией. Цирковую диковинку к оружию никто бы не пустил. Я был мародером, милая…
Мир завертелся, сворачиваясь в пружину, и резко распрямился в храме. Девушка не удержалась на ногах, плюхнулась на пол и пребольно ударилась спиной в сундук, раскрошив скелетное рукопожатие. Обернувшись, она с удивлением заметила, что красно-синий глаз находится на своем прежнем месте.
Принц подоспел к ней даже прежде хранителей.
– Где ты была? – тоном ревнивого мужа спросил он.
– Благословлялась! – с вызовом заявила Лин. – Не бойся, тебе это не грозит. Держи! – она толкнула в его сторону рукоять Меча, не опасаясь, что тот обернется против кого-то из знакомых.
– У-и-и-и-и-и-у-у-у-ха-й-й-й! – тонкий визг пронесся над головами людей, отражаясь от каменных стен.
Этот звук издал тощий белобрысый подросток, переступивший порог храма вслед за только что подоспевшим королем. Все головы мигом повернулись к нему, а он рухнул на колени и принялся раскачиваться, непрерывно воя:
– И-и-и-и-и-и! И-и-и-и-и-и! И-и-и…
– Что за ненормальный? – поинтересовалась девушка. – Из свиты Грайта? Никогда бы не подумала… Геданиот?..
Тот смотрел на юношу, как крестьянин глядел бы на свою выгребную яму, куда «добрый» сосед бросил немного опары – с бесконечной брезгливостью и обреченной жалостью (самому ведь убирать придется!). Потом сквозь зубы процедил:
– Братец мой. Бастард. Появился на свет пятнадцать лет тому, после того, как мой отец разбирался здесь с моим же дедом. До вчерашнего дня о его существовании мы не знали. Жаль, лгать его мать не будет, это слишком легко проверяется, чтобы рисковать зря жизнью. Как воет-то, дурак! Думает, я смерти его хочу, – принц недоуменно воззрился на Меч. – Странно…
Он повертел клинок так и сяк, принял стойку и сделал несколько выпадов, не обращая внимания на неодобрительные взгляды Грайта, обескураженные – придворных, заинтересованные – присутствующих дам. Парнишка притих и лишь тихонько поскуливал, следя глазами за каждым движением Геданиота.
Ничья голова никуда не летела.
– А ты хочешь? – не выдержала Лин.
– Чего?
– Его смерти.
– Нет. Не его, – добавил гартонец после короткого раздумья. – Хм… не действует?
– Сломался, наверное, или батарейки сели. А, может, срок годности истек.
– Извини, что?
– Ничего! Даже не старайся, мне Бог Войны сам сказал, что в последнее время с этим Мечом какие-то неполадки. Теперь он, видать, окончательно накрылся.
– Накрылся? То есть?.. А, понял! Значит, не судьба, – философски пожал плечами принц, направляясь к выходу. – Будет история для народа? – спросил он шагавшую рядом девушку. – Я бы послушал. Врешь хорошо, воображение богатое…
Она отрицательно качнула головой:
– Не сегодня.
На пороге Храма Войны Лин окинула взглядом жаждавшую речи толпу и громко объявила:
– Уважаемые! Меченосец передает всем вам прив… благословение и предупреждает, что в связи с исключительной древностью и ценностью Меча Ненависти возникшие конфликты посредством клинка больше решаться не будут. Он приносит свои глубочайшие извинения и заверяет, что готов сам выступить судьей и ответчику, и истцу. Правда, вход в его владения пока закрыт по техническим причинам, но желающие могут пройти через мир Реха. Возвращение – средствами заказчиков. Ах да, едва не забыла. Бог Войны подарил мне этот исторически значимый предмет, который после завершения паломничества я обязалась торжественно передать достойнейшему из мужей империи. Да будет мир! Кари, заберешь клинок? – тихо продолжила она. – Те два головореза не посмеют противиться на глазах столь воодушевленной толпы.
Метаморф бегом бросился обратно, в серый зев храма. Его провожали неприязненные взгляды стражников. Между прочим, у одного из них был огромный синяк на подбородке, а у второго – шишка на лбу. Похоже, хранителям будет что рассказать…
– Так вот каковы веллийские принцессы, – язвительно заметил Геданиот.
– Хочешь жить – умей вертеться, – парировала девушка.
И независимо двинулась прочь.
– А где мальчики, рьяска? – жарко выдохнули ей прямо в ухо.
Лин замерла. Эта-то что здесь делает? Сама на себя не похожа – скромное синее платье, белый платок на плечах, ярко-рыжие волосы аккуратно заплетены – ни дать, ни взять добропорядочная мать семейства, выглянувшая на улицу. Даже несколько веснушек появилось на точеном носике. Только глаза остались прежними – шальными и бесцеремонными.
