«Что-то в ней нечеловеческое», — думает Сет.
Безжалостное — вот что. Неумолимое. Она тебя запросто убьет, как сказала девчонка, не дав даже шанса ее разжалобить, и ты вообще не поймешь, почему умираешь.
Фигура делает шаг к алькову.
Сет чувствует, как напрягается прижатая к нему в темноте рука пацана, еще сильнее стискивая руку девчонки…
Но тут Водитель останавливается. Замерев на секунду, он отходит назад и быстро исчезает из виду. Слышно, как хлопает дверца кабины, ревет мотор, и грузовик уезжает.
— Слава богу… — шепчет пацан.
Выждав еще немного, чтобы наверняка, они выбираются из укрытия. Пацан и девчонка стоят в косых лучах солнца, пацан слегка мнется, у девчонки вид вызывающий.
— Вы кто? — спрашивает Сет. — И что это была за фигня?
Они уставляются на него. Потом пацан, задрожав подбородком, заливается слезами. Девчонка закатывает глаза, но все же распахивает руки, и мелкий вешается ей на шею, рыдая.
31
— Кто вы? — еще раз спрашивает Сет, не сводя с них глаз. — Что тут происходит?
— Он у нас чувствительный, — поясняет девчонка, прижимая пацана к себе. — Может, поляки все такие.
— Я не о том.
— Понимаю, что не о том. — Она отпускает пацана, подбородок у которого еще дрожит. — Ну, все, Томми, все уже.
— Порядок? — спрашивает пацан.
— Да какой уж тут порядок.
Она явно англичанка, под усталыми глазами мешки, одежда — такая же смесь новых-только-что-с-вешалки вещей и вымазанных в пепле, как и у самого Сета. Девчонка довольно высокая, выше, чем он, волосы туго стянуты на затылке заколкой. Пацан же до смешного щуплый. И на голове у него практически такое же воронье гнездо, как обычно у Оуэна. Сердце на секунду неожиданно больно сжимается при воспоминании о брате.
— Меня зовут Реджина, — представляется девчонка. — А это Томаш.
Оба смотрят на Сета выжидающе.
— Сет, — произносит он. — Сет Уэринг.
— Американец? — удивляется Реджина. — Надо же!
— Откуда ты знаешь? — недоуменно моргает Томаш.
— По акценту.
Томаш смущенно улыбается:
— Я еще не различаю. Для меня все одинаково.
— Я родился в Англии, — уточняет Сет, снова начиная теряться в догадках. — Здесь. Хотя черт его знает, что это «здесь» такое.
Девчонка выволакивает велосипеды из алькова.
— Поедешь с ним, — говорит она Томашу. Тот недовольно бурчит, но велик забирает. — Пошли, — зовет она Сета. — Нечего тут рассиживаться.
— Думаете, я пойду с вами?
— Некогда препираться. Хочешь — иди, не хочешь — не иди…
— Реджина! — Томаш в ужасе округляет глаза.
— …но если останешься, Водитель тебя отыщет, и ты на самом деле умрешь.
Сет не отвечает. Не знает, что ответить. Девчонка окидывает его взглядом, явно сопоставляя беговую одежду, отсутствие бутылки с водой и то, как он бежал — выкладываясь, целеустремленно. Она смотрит на горизонт за его спиной.
На Мейсонов холм.
Холм близко, так близко, что можно метнуться туда хоть сию секунду и взбежать на самую…
Но желание это уже угасло. Чувство отпущения пропало. То самое чувство, которое вытянуло бы его на вершину.
К краю крутого обрыва.
Они остановили его. В последний момент.
Сет размышляет.
Пацан и девчонка, появившиеся из ниоткуда, остановившие его перед самым холмом, перехватившие на пути к черному грузовику.
Который тоже возник из ниоткуда.
Это он их всех вызвал? Сотворил?
В последний момент?
Да, но Томаш, Реджина… Слишком необычные имена, чужеродные, даже в этом странном месте.
А еще этот грузовик. И Водитель.
Что все-таки за фигня?
— Вы настоящие? — тихо, почти про себя, спрашивает Сет.
Пацан сочувственно кивает.
— Я понимаю, откуда такой вопрос, — говорит девчонка. — Но у меня только один ответ: мы такие же настоящие, как и ты.
Сет выдыхает:
— А если я себя сам не очень настоящим ощущаю?
Девчонка смотрит понимающе:
— Нам правда нужно двигать. Ты с нами?
Сет не знает, как поступить и что от него ожидается. Но, вне всякого сомнения, эти двое, кто бы они ни были, выглядят куда безобиднее, чем Водитель.
— Хорошо, — решается Сет.
32
Из-под колес Реджининого велосипеда вылетают комья пепла. Сет чуть позади стоя крутит педали второго велосипеда, Томаш сидит на седле, обхватив Сета за пояс (мог бы и полегче).
— Мне так не нравится, — жалуется Томаш. — Ты слишком высокий. Мне не видно.
— Держись, и все, — велит Сет.
Они катят по заметенным пеплом улицам, возвращаясь по старым следам Реджины и Томаша и на каждом углу высматривая грузовик.
— Кто это был? — спрашивает Сет. — Кто он такой?
— Все объяснения позже, — обрывает его Реджина.
— Она его уже видела, — слышит Сет из-за спины. — Видела, что он делает.
— Позже! — нажимая на педали, повторяет Реджина.
Еще поворот, потом еще. Они приближаются к станции. Велосипедные следы отпечатались на пепле почти параллельно со следами кроссовок Сета.
— Вы ехали за мной.
— Пытались тебя перехватить, — подтверждает Томаш.
— Откуда вы знали, где я?
— Позже! — рявкает Реджина, заворачивая за угол. — Нужно оторваться от… ЧЕРТ!
За углом их поджидает черный грузовик.
Реджина тормозит так резко, что велосипед заносит, и она падает. Сет сам едва не летит на землю, когда Томаш, соскочив, кидается ей на помощь. Грузовик раскорячился на перекрестке, перекрывая подъезды с трех улиц. Они выбрали самую маловероятную, но грузовик уже ревет мотором, разворачиваясь.
Только теперь, увидев его вблизи, Сет понимает, что это не совсем грузовик. Он весь гладкий, обтекаемый, космический, и затененные стекла почти сливаются с бортами по цвету. Никаких опознавательных знаков на нем нет. К нему даже пепел и пыль не липнут. Просто кусок холодной черноты на фоне окружающей серости.
Как шлем на Водителе.
Как гроб на чердаке.
— К мосту! — кричит Реджина, поднимая велосипед и даже не дожидаясь, пока Томаш устроится на сиденье за ее спиной. — Сейчас он развернется!
