Томаш не отвечает, только двигается ближе к Реджине, которая обнимает его, затушив сигарету, чтобы он мог порыдать ей в живот.
— Я нашла его, когда он удирал от Водителя, — поясняет она. — Едва ноги унесли. Потом неделю убеждала его, что я не ангел и не демон.
— Да, знакомо, — протянул Сет. — А что там с его мамой?
— Это тебя не касается. Соображениями и наблюдениями я поделюсь, но есть вещи личные.
— Значит, ты говоришь, все в тюрьме…
— Ну, не весь остальной мир, конечно. Но из этого города очень многие. Наверное, должны быть и другие такие места, только кто знает, где они. И кто их охраняет.
— Но мы же можем…
— Мы не идем в тюрьму. Ни в коем случае.
— Ты-то ходила, раз именно там нашла Томаша.
Реджина замирает:
— Бекку убили. Ту женщину, с которой я познакомилась. Я не знала, куда еще податься.
Сет смотрит на нее пристально:
— И поэтому рванула в самое опасное место?
Реджина стряхивает крошку пепла с языка и задает обманчиво простой вопрос:
— А ты куда бежал сегодня утром?
Повисает долгая пауза. Реджина подтаскивает все еще всхлипывающего Томаша к сигаретной стойке, и они вдвоем усаживаются на пол. Томаш, закрыв глаза, приваливается к Реджине.
— Почему, — недоумевает Сет, — если все остальные там, я очнулся в своем старом доме?
Реджина пожимает плечами:
— Я тоже была у себя. Наверное, у них просто место кончилось. Или время. Поэтому кого-то кладут «по месту жительства».
— Паршиво организовано, по-моему.
— А кто сказал, что это вообще организовано? Может, все делалось впопыхах, типа, не до жиру, быть бы живу?
— В смысле?
— Ты этот мир видел? — Реджина изгибает бровь. — Где все звери? Откуда вся эта пыль, грязь и разруха? За восемь лет столько не накопится. Когда случился пожар по ту сторону дороги? До или после? А погодные перепады? — Она снова пожимает плечами. — Может, реал попросту начал разваливаться, и нам уже ничего другого не осталось, как из него сбежать?
Молния сверкает так ярко, что все подскакивают, даже сидящий с закрытыми глазами Томаш. Замерев на секунду, мир разражается долгим раскатом грома, а потом барабанным боем дождя по стеклу. Ливень обрушивается на витрину с небывалой яростью, словно одержимый желанием ворваться внутрь и схватить их.
Томаш засыпает, положив голову Реджине на колени. Сет, раздобыв несколько банок с едой, усаживается рядом. Они едят пластиковыми ложками, стараясь не разбудить Томаша. Дождь снаружи рокочет, словно водопад.
— Не припомню таких дождей, — говорит Реджина. — В Англии-то. Ураган какой-то.
— В твоей теории слишком много слабых мест, — рассуждает Сет, через силу глотая чуть теплые спагетти. — Почему, например, я у себя дома, а родители с братом еще где-то?
— Не знаю. Можно только догадываться. Вот гробы, они ведь точно к чему-то подключены, но куда идет этот провод из дна, если электричества нигде нет?
— Да, я тоже видел.
— И вот это… — Она стучит пальцем по затылку. — Разъем под кожей?
— Но если тут такие технологии, — недоумевает Сет, вспоминая заодно про металлизированный пластырь, — почему мы не перенесли их с собой в виртуал?
— Может, нам хотелось, чтобы там все было попроще?
— Тебе очень просто жилось?
Реджина смотрит на него сурово:
— Не передергивай.
— А так, конечно, после твоих разъяснений все стало куда проще. Очень кстати, тебе не кажется?
— Опять двадцать пять? Нас с Томашем не существует? Тебя еще раз треснуть? Я с радостью.
— Дождь, который потушит огонь и заодно удержит нас здесь, чтобы наговориться. Дыра в груди, которая почти сразу зарастет, чтобы я мог убежать. Подозрительно удачно складывается, нет?
— Человек везде логику найдет, — хмыкает Реджина. — Так отец говорил. Мы берем случайные события и увязываем их друг с другом, сами себе придумывая логику, потому что так нам удобнее, и плевать, насколько она соответствует действительности. — Девочка оглядывается на Сета. — Обманываем себя ради самосохранения. Чтобы крыша не поехала.
Томаш у нее на коленях начинает ворочаться, бормоча во сне по-польски: «Нет, нет!» Реджина протягивает руку, думая его разбудить, но он уже успокаивается.
— Те самые сны, да? — догадывается Сет.
— Наверное.
— А тебе что снится?
— Это личное, — отрезает Реджина.
— Ну, извини. Ты сама начала про отца…
Несколько минут они жуют в угрюмом молчании.
— Так вот, значит… — не выдерживает Сет. — Если весь мир ушел в виртуал, почему, умирая, мы оказываемся здесь? По идее, мы должны просто перезагрузиться и все.
— Не знаю. Но ведь там люди тоже умирали. Моя тетя Женевьева, например, умерла от рака поджелудочной. А папа… — Она откашливается. — Но, с другой стороны, если виртуал должен быть неотличим от реала, чтобы мы забыли прежнюю жизнь, то без смерти тоже нельзя. Может, иначе наш мозг почуял бы подвох. Если умираешь в виртуале, то умираешь по-настоящему, потому что такова жизнь.
— Но мы ведь не умерли по-настоящему. — Сет снова злится, думая о том, что случилось с Оуэном, с Гудмундом, с ним самим. — Да и зачем все это вообще? Зачем жить в мире, где по-прежнему хреново? Если виртуал якобы настолько идеален, что в нем забываешь обо всем остальном…
— Не спрашивай, я понятия не имею. Моя мама там вышла за этого урода, отчима. — Ее рука невольно тянется к затылку. — Я знаю одно: дай человеку возможность тупеть и ожесточиться, он ее не упустит. В любой действительности.
— А здесь-то мы как очутились? — не сдается Сет. — Где тогда другие только что умершие и свежеочнувшиеся?
— Наверное, в этом мире мы тоже должны были умереть. Но я свалилась с лестницы и ударилась определенным участком головы. Ты утонул и тоже ударился головой — в том же самом месте. Томми… — Она переводит взгляд на спящего мальчишку. — Томми, конечно, говорит, что его ударило молнией, но мне кажется, он просто не хочет вспоминать. Его право, только все равно — тот же участок головы. Какой-то сбой прямо в контакте. Грузит систему и вместо того, чтобы дать нам умереть, просто разъединяет, выкидывает в реал. — Она бессильно роняет плечи. — В общем, так нам кажется. — Она легонько проводит рукой по спутанным волосам Томаша.
— Это на самом деле его теория, хоть он и твердит, что не верит. В этой черепушке куча светлых мыслей.
Томаш во сне прижимается к ней еще крепче.
— Но если все происходившее с нами не взаправду… — говорит Сет. — Если вся наша жизнь — это просто виртуальная симуляция…
