Реджина шикает на него, но продолжает вглядываться Сету в глаза:
— Скажи нам, где ты, Сет. Скажи, и мы тебя вытащим.
Сет чувствует руки Томаша и Реджины, теплые и крепкие, чувствует волнение Томаша даже через повязку, и стук их сердец, кажется, чувствует, хотя что там у Томаша уловишь…
И все равно он чувствует что-то подлинное…
(Да?)
(Да.)
Чувствует, что возвращается…
Вокруг все еще бушует водоворот, круговерть, торнадо…
Но уже близится затишье.
Едва заметное.
И все же.
Он поднимает глаза к луне, окидывает взглядом тюремную территорию, слушает тишину на склоне — никакие Водители из мрака не вываливаются, никакие двигатели не ревут, хотя в голове по-прежнему бьется мысль, что нужно бежать, нужно выбираться отсюда, но…
Но Реджина с Томашем тоже тут.
И он рассказывает.
Рассказывает им, что произошло…
— Я вспомнил. Я, кажется, все вспомнил.
Часть третья
53
— Все? — переспрашивает Томаш. — В каком смысле, все?
— Оно все где-то здесь, в памяти, — поясняет Сет. — Все, что случилось. Зачем мы здесь. Как мы сюда попали. — Он морщит лоб. — Но стоит присмотреться пристальнее, и оно ускользает. — Сет протягивает руку, словно пытаясь ухватить мысль за хвост. — Оно просто…
— Нужно добраться до дома, Сет, — говорит Реджина, не дождавшись продолжения. — Расскажешь, когда будем в безопасности.
Томаш горестно смотрит на покореженное колесо:
— На этом уже не поедешь.
— Бежать можешь? — спрашивает Реджина Сета.
— Наверное.
— Тогда вперед.
Она устремляется по кирпичному пандусу вдоль путей. Парни бегут следом — Сет справляется сносно, лучше, чем сам ожидал; Томаш то и дело оглядывается проверить, как он там.
— Беги, — велит Сет. — Я никуда не денусь.
— Ты это уже обещал, — напоминает Томаш. — И не выполнил обещания.
— Прости. Мне, правда, очень жаль.
— Все извинения позже, — обрывает их Реджина. Она тяжело пыхтит, Сет с Томашем без труда ее нагоняют. — Чертовы сигареты.
— А еще, — вставляет Томаш, — лишний вес.
Реджина дает ему подзатыльник, но все же слегка прибавляет скорость. Они добираются до станции. Водителя пока не видно и не слышно. Преодолев платформу, они выскакивают с противоположной стороны, а потом сбегают по лестнице между домами. Вместо того чтобы повернуть к дому Сета, они берут курс на север, по плотно застроенным улицам. На невесть каком по счету повороте Реджина затаскивает их в засаженный деревьями двор — передохнуть в укрытии.
Они прислушиваются, тяжело дыша. Все окутано ночной тишиной. Никаких шагов, не слышно даже шума двигателя, который они обязательно уловили бы с любого расстояния.
— Может, мы действительно его укокошили… — надеется Реджина.
— Тогда как он поднялся? — недоумевает Томаш. — Я его застрелил. Из ружья.
— И сам чуть не убился при этом.
— Это сейчас неважно, хотя спасибо я до сих пор не дождался. Я застрелил его с одного метра. А он взял и ожил?
— Не знаю… — Реджина, хмурясь, смотрит на Сета: — Ты у нас вроде «вспомнил все». Что скажешь?
— Ничего. — Сет мотает головой. — Все в кучу. Никак не рассортировать, и еще…
Он умолкает, потому что стоит задуматься, и его снова засосет трясина воспоминаний. В ней растворена вся его жизнь, но никакой возможности что-то отфильтровать. Словно миллионы инструментов играют одновременно миллион разных песен в голове, и ничего из этой какофонии не вытянешь. Сет хватается за то единственное, в чем нет сомнений.
— Мне нужно найти брата. Этим и займусь.
— Он здесь? — спрашивает Томаш.
— Похоже. Я как будто чувствую, что он где-то тут. Один, без присмотра. А если он проснется, а рядом никого…
Глаза Сета наполняются слезами, Реджина с Томашем смотрят на него настороженно.
— Понимаю, — говорит Реджина. — Но лучше дождаться утра. Этот недобитый может рыскать где угодно.
Сет вглядывается в долгую темную ночь. Голова словно чугунная от мыслей и воспоминаний, даже с Реджиной и Томашем говорить трудно, трудно удерживаться в настоящем. Все отгадки где-то там, сомнений быть не может, просто пока никак не разобраться…
— Сет? — тормошит его Реджина.
— Ага, — почти машинально откликается он. — Я подожду. Нужно отдохнуть. Я едва стою…
— Я не об этом.
Она отворачивает воротник его футболки.
— Ты мигаешь, мистер Сет, — говорит Томаш.
— Что? — переспрашивает Сет, дотрагиваясь до ямки на затылке.
— Вот.
Реджина подводит его к окну дома. Грязное, но даже на фоне грязи в отражении видно мигающий синий огонек под кожей.
— Синий, — растерянно бормочет Сет. — Не зеленый.
— То есть? — уточняет Реджина. — А какой должен быть?
— Не знаю.
Реджина вздыхает:
— Так бы сразу и говорил: «Помню все, но толку — ноль».
— Я открыл гроб. Там был человек, весь в бинтах и трубках. У него мигал зеленый огонек в том же самом месте, что у меня.
— Когда мы тебя нашли, — вспоминает Томаш, — на экране было написано: «Узел активируется». Может, синий означает, что ты не до конца активировался? Поэтому ты так кричал?
— Ага, — соглашается Реджина. — Но что тогда значит активация? — Она смотрит на Сета. — Сейчас угадаю. Ты не помнишь.
— Я же объяснил…
Она обрывает его жестом, недовольно хмурясь:
— Мне это не нравится.
— Что не нравится?
— Непонятки.
— И чем они отличаются от прежних?
— Белых пятен прибавилось.
Томаш смотрит озадаченно, пытаясь увидеть у Реджины хоть одно белое пятно.
— Пойдем уже к нам, — решает Реджина. — В доме мне будет спокойнее.
— Далековато, — мрачнеет Томаш.
— Тогда пошевеливаемся.
Они крадутся по тротуару, смотря в оба, следуя шаг в шаг за Реджиной, которая заворачивает на одну улицу, потом на другую.
— Морг-морг, — приговаривает Томаш, не сводя глаз с шеи Сета. — Морг-морг.
— Ну, совсем не раздражает, совершенно, — язвит Реджина.
— Пытаюсь понять, есть ли ритм, — объясняет Томаш.
