Герольд, посланный в угрюмый замок-цейхгауз, так и не вернулся. Карл очень хотел надеяться, что гонец просто затерялся в пространстве ликования.
Карл отыскал Луи, барона де Монтегю и маршала д’Эмбекура. Все трое, к счастью, ещё были трезвы.
Луи, хоть и был у Карла в фаворе, всегда держался одного незатейливого правила: не бузить, пока граф не сказал «пли!». Потому и держался в фаворитах так долго.
Барон де Монтегю любил поспать, поэтому его ещё только-только закончили омывать и едва-едва начали брить. Барон не понимал природу буйства за окном и полагал, что пороховыми шутихами беспардонные англичане привечают папу.
А д’Эмбекур просто не употреблял. Водилась за ним такая приятная особенность.
– Значит так. Вы, барон, остаетесь в городе. Ты, Луи, отправляешься за португальцами. Приведешь всех, кого сможешь найти, и останешься здесь с бароном. А Вы, сир, – (Карл кивнул д’Эмбекуру) – составите мне компанию. Я собираюсь навестить замок Колонна.
– Может, я с вами? Вдруг что? – робко предложил Луи. Никуда тащиться по такой жаре ему не хотелось, но засвидетельствовать Карлу свою преданность он был обязан.
– Вдруг что – и что? – раздраженно осведомился Карл. – Я возьму с собой много наших солдат, да ещё и португальцев. Толку от тебя там ни на грош. А здесь хоть составишь барону партию в шахматы.
Луи как бы расстроился и отправился в светлую обитель португальцев.
* * *
Цитадель хозяев Остии казалась безделкой только с кардинальского балкона. Вблизи она производила худое впечатление – серый трехэтажный монолит с приземистыми башнями по углам. И никаких признаков жизни.
Холм, на котором была построена цитадель, стоял на левом берегу Тибра поодаль от реки. Холм был опоясан сухим рвом, от которого шел отводок к Тибру, отгороженный от реки небольшой искусственной дамбой. Граф не сомневался в том, что дамба заминирована и в случае необходимости Колонна могут заполнить ров водой, послав к дамбе одного слугу с огнивом. Удобно.
Ров был выложен огненно-красным кирпичом. На дне рва в семь рядов торчали колья. В жидкой сени кольев сходили с ума от зноя большеголовые собаки с купированными хвостами.
Когда Карл заглянул в ров, собаки все разом подняли на него глаза, умело симулирующие мировую скорбь, на деле же сытые и абсолютно бессмысленные. Под стенкой рва, в тени, лежали свежие человеческие кости, окровавленный обрывок сапога и нательный крестик. Собаки не лаяли и это окончательно добило Карла.
С Карлом пришли д’Эмбекур, швейцарцы, семьсот бургундских пехотинцев и горстка португальцев во главе с отчаянным Жануарием. Всех остальных поглотили торжества.
Когда солдаты заметили то же, на что в оцепенении пялился Карл, они с ропотом подались прочь от рва. Граф Шароле в растерянности посмотрел на Жануария.
– Вы всегда ходите без оружия? – спросил он обыденным тоном, но вышло чертовски многозначительно.
– Без оружия, – с достоинством согласился Жануарий.
Подъёмный мост через ров находился на противоположной стороне периметра, обращенной к Риму. Он предварялся предмостным укреплением в виде квадратного форта. Мост был опущен. Стены форта заляпаны кровью. На двести шагов западнее через ров были переброшены несколько переносных мостиков.
Печальная повесть, прочитанная Карлом в этом лаконичном натюрморте, была проста как похоронка. Некие искушенные в коварстве недоброжелатели нанесли семье Колонна ночной визит. Интересно, где они сейчас? Недоброжелатели, конечно. О том, где обретаются Колонна, двух мнений быть не могло.
Карл через «не хочу» надел раскаленный шлем. Вслед за ним, облегченно вздыхая, натянули каски остальные. Только Жануарий и ещё десяток настоящих португальских сорвиголов шлемов с собой не взяли и, соответственно, остались простоволосы.
– Пойдем, – призывно взмахнул рукой Карл и ступил на подъёмный мост первым.
Раздался вафельный треск, д’Эмбекур растерянно прокричал «Берегитесь!», Карл почувствовал, что мост уходит из-под ног и через два мгновения его тело будет раскроено острыми кольями, а через три за него не без ленцы примутся псы, соловые от духотищи.
Однако чья-то удивительно сильная рука подхватила графа подмышку и удержала на весу до того момента, пока уже вчетвером в него не вцепились швейцарцы.
Карл жадно ловил ртом горячий воздух и таращился на Жануария.
– Это Вы?
– Не совсем я, – скромно потупился Жануарий. – Но в целом да.
Жануарий был ниже Карла на голову и казался сотканным из вощеной папиросной бумаги. Допустить, что ему хватило сил удержать графа, можно было только в том случае, если мысленно пририсовать к Жануарию портовый кран. Карл вопросительно посмотрел на д’Эмбекура. Тот ошарашенно кивнул. Дескать, я удивлен не меньше Вашего, но вынужден доверять своим глазам.
– Монсеньор, у меня нет слов. Вы можете просить у меня что угодно. Буквально что угодно.
Жануарий молчал. Д’Эмбекур и многие вместе с ним деланно изучали далекие тучки, птичек и нестриженные ногти. Искренний восторг Карла бил наповал. Ведь действительно можно было просить что угодно. И как только португалец этого не понимает? Спустя минуту граф остынет, пойдет на попятную и уже не выпросишь у него ни коня с драгоценной сбруей, ни земли, ни места в налоговой.
– Благодарю Вас, сир. Это большая честь для меня. Но дайте мне срок, хотя бы день – такие вещи не решаются с лету.
Карл не любил повторяться и не стал сам предлагать Жануарию свои традиционные милости в ассортименте. Он лишь обнадёживающе пожал худое плечо португальца и сказал:
– Хорошо. А теперь продолжим.
Переносные мостики оказались крепче подпиленного разводного. Солдаты наводнили холм, окружили резиденцию Колонна, взяли Карла в обкладку из щитов. Мандраж получить предательскую стрелу рос и ширился.
Ворота, ведущие во внутренний двор, были пригласительно распахнуты. Сквозь длинный проход просматривался краешек штабеля человеческих тел. Оттуда же, из внутреннего двора, доносилось мощное гудение, словно работала трансформаторная станция.
Идти туда – в зловоние и мушиное роенье – Карлу не хотелось совсем. Он критически осмотрел внешнюю стену замка.
Нижний ряд узких окон находился высоко и был забран железными ставнями. Если построить сорок солдат «черепахой», да ещё двадцать станут на их сомкнутые щиты вторым ярусом, да ещё десять – третьим ярусом, и эти десять от души поработают топорами, то можно будет высадить ставни за четверть часа.
Ставни, которые стали жертвой мысленного эксперимента Карла, неожиданно распахнулись.
– Не стрелять! – потребовал граф, но пара стрел всё-таки стукнулась о стену над окном.
Погодив немного, оттуда высунулся герольд, которого Карл уже полчаса как с чистым сердцем списал в невозвратные потери.
