– Говори со мной, – прошептала вдруг она, – пожалуйста, не молчи.
Николь почувствовала, как его тело напряглось, и поняла, что он борется с собой, но все равно не уступит. Веселая ритмичная музыка отвлекала от напряжения, стоящего в комнате.
«Посмотрим, как долго ты сможешь продолжать», – отпустив его, говорила она себе.
Доминик спокойно вернулся к планируемому, не взглянув на нее. Но как только он встал в стойку, перед ним по груше сползла белая ткань, он понял, что это ее майка, и криво улыбнулся, но поворачиваться все же не стал. И вот он делает несколько ударов, и за майкой следуют шорты, но он по-прежнему не поворачивается, решив дождаться белья. Но все его хорошее настроение вмиг испарилось, когда в его спину врезались и с грохотом упали кроссовки. Николь стоит в спортивном белье и белых носках и с нетерпением ждет, когда ему все это надоест, а когда он все-таки разворачивается, она встречает холодный полный ярости взгляд и начинает жалеть, что вообще все это начала.
«Его глаза такие узкие и темные, – размышляла она, пытаясь изобразить отчаянье, – больше идей нет?»
– Давай потанцуем.
Она произнесла первое, что пришло в голову, но он продолжал молчать.
«Ты же специально это делаешь! – она продолжала пристально на него смотреть. – Чего ты хочешь этим добиться? Ты же знаешь, что я не выношу игру в молчанку, и все равно делаешь мне больно. Зачем? Если ты хотел меня проучить, то тебе это удалось, но ты продолжаешь играть в молчанку. Возможно, мне надо показать, что я могу уступать».
Николь опускает голову вниз и делает несколько шагов, чтобы дойти до него, он продолжат стоять с каменным лицом, хоть вся эта нелепость продолжает его греть изнутри. Она берет его руки и, притянув к своим губам, начинает целовать костяшки.
– Хочешь, я буду милой и покорной, – шепчет она, вложив свое лицо в его ладони.
– Покорной? – возмущенно произнес он.
Подняв ее лицо, чтобы она смотрела на него, он гладил большим пальцем ее щеку.
– Я хочу, чтобы ты была самой собой!
– Тогда я не понимаю, чего ты хотел добиться всем этим игнорированием меня? – теперь она смотрела на него с упреком, понимая, что привычный Доминик вернулся.
– Добиться? – он очень нежно притянул ее к себе.
– Все очень просто, – он поцеловал ее в макушку, – мне надо было знать, у тебя такая же зависимость от меня, как у меня от тебя.
– О!
Ника испуганно вспыхнула от того, что выдала себя.
– Я так рад, что не одинок.
Николь отстранилась от него, боясь еще хоть как-то продемонстрировать свою привязанность, все ее лицо олицетворяло внутренний страх. Он, напротив, довольно светился, криво улыбаясь и смотря на нее. И вдруг он поднял вверх руки и начал дурачиться под непрекращающуюся музыку.
«Только тебе удается разозлить меня и тут же развеселить!» – качала она головой, любуясь его танцем.
Однако она не смогла устоять перед его непосредственным обаянием и начала двигаться, как танцуют в ночных клубах, и придвинулась к нему поближе.
– Ты же не слушаешь такую музыку? – замечает она, зная его музыкальные предпочтения, так как чаще всего в квартире играет его музыка.
– Мне захотелось сводить тебя на танцы, – мило улыбаясь, он провел кончиками пальцев по ее руке.
«Боже, как же я люблю, когда ты такой милый!»– Ника тяжело вздохнула, в который раз посмотрев на его красивое тело, а затем в любимые глаза.
– На танцы? – спросила она.
– Да! Я довольно неплохо танцую.
– Интересно взглянуть! Так как твой стриптиз не выделялся хорошей хореографией.
– Смотри.
Доминик, специально дурачась и сжав руки в кулаки, начал, не попадая в ритм, шагать из стороны в сторону. У Николь широко раскрылись глаза от увиденного, но она прекрасно понимала, что он просто веселится.
– Хорошо, что я увидела это до того, как согласилась пойти с тобой в ночной клуб.
– Ах вот так!
И он начал, вращая перед собой руками, двигать бедрами. Николь подошла к нему, стала перед ним и прижалась спиной к его торсу, взяла его руки и, положив себе на бедра, попросила:
– Просто стой!
Доминик замер, они стояли, глядя на отражение в зеркале, Ника распустила волосы и начала профессионально вокруг него танцевать, словно он шест. Ему ничего не оставалось, кроме как заворожено смотреть на нее и, когда попадалась такая возможность, дотрагиваться до ее тела. Когда его взору попадалось их отражение в зеркале, он криво улыбался.
«Мы такие разные! Она темненькая, я светлый. Она такая маленькая и хрупкая, а я рядом с ней кажусь себе дылдой. Но все равно мне ужасно нравится эта картинка в зеркале».
Глава 30
Как только начало светать, Доминик отреагировал на первые лучики солнца, пробивающие через легкую занавеску на окне, и открыл глаза в надежде осуществить задуманную фотосессию. Он специально не говорил ничего Ники, чтобы кадры получились естественными. Аккуратно вытащив свою руку из-под ее головы, он тихими маневрами встал с кровати и вышел из спальни. Вернувшись через несколько минут, он держал в руках штатив, фотоаппарат и ярко-красное яблоко. Установив штатив напротив кровати, он закрепил фотоаппарат на максимальной высоте с обзором кровати. Вспомнив, что на нем нет одежды, он решил обмотаться небрежно простынею. Выставив таймер через десять минут с поочередностью съемки в доли секунды, он подошел к кровати, на которой лежала обнаженная Ника и, аккуратно вернувшись на свое место, протянул под ней руку, притянув ее к себе. Беспорядочные локоны закрывали почти все ее лицо, проснувшись от его ерзания рядом, она приподнялась, лежа на его груди и пытаясь разглядеть его лицо. Поняв, что волосы все закрывают, она убрала их с лица. Заметив, что Доминик слишком загадочно на нее смотрит, она решила спросить:
– Мне чего-то опасаться?
– Нет, но у меня есть просьба.
Он провел по ее щеке тыльной стороной ладони. Она заинтересованно прищурила свои темные глаза.
– Какая?
– Ты не могла бы укутаться в простынь?
– В образе Евы я тебя уже не устраиваю? – Ника улыбалась.
Доминик, поглаживая ее волосы, поцеловал ее плечо.
– Устраиваешь, но сейчас, пожалуйста, замотайся.
– Хорошо.
Поднявшись на ноги, она начала обматывать себя простынью.
– Так годится?
– Отлично!
Он протянул ей красное яблоко, поняв по мигающей лампочке на фотоаппарате, что съемка сейчас начнется. Она непонимающе на него посмотрела.
– И что мне с ним делать? Тебе надоело готовить завтраки, и ты решил обходиться фруктами?
