Итальянец Филипп (по всей видимости, тоже представитель французской секретной службы), направленный в Лондон для тайного увоза некоего Пишона, взамен прислал план похищения… короля Георга II и захвата Тауэра.
Граф д’Афри, сменивший осенью 1756 года Боннака на посту французского посла в Гааге, стал жертвой авантюристов и английских разведчиков. Шпион-двойник Фальконе обещал представить список английских агентов во Франции и снабдил графа д’Афри мнимыми военными планами британского кабинета.
Выпущенный из Тауэра уже известный нам Робинзон прибыл в Гаагу и потребовал возмещения убытков. Когда д’Афри отказал, Робинзон подделал два векселя французского посла и получил по ним 1200 фунтов стерлингов. Швейцарец Вотрав, направленный в Лондон с целью разведать цели подготовлявшейся экспедиции британского военного флота, порекомендовал д’Афри… заключить мир с Англией и предложил себя в качестве посредника!
XVIII в. — время процветания различных тайных клубов и союзов, иногда довольно эксцентричных. Достаточно напомнить быстрое распространение масонских лож, ордена иллюминатов в Баварии, секретного общества розенкрейцеров и др.
В Англии шумную известность приобрел в 60-е годы клуб «Рыцарей святого Френсиса Уайкомбского», который называли еще «Клубом адского огня». Клуб этот был учрежден сэром Френсисом Лэшвудом, помещиком из Уэст-Уайкомба, одно время занимавшим пост канцлера казначейства. Члены клуба встречались в пещерах, вырытых под зданием старинного аббатства. Среди участников сборищ, обычно приходивших в масках, были сам глава правительства лорд Бьют, первый лорд адмиралтейства лорд Сэндвич и другие министры, члены парламента, включая и лидера радикалов Джона Уилкса, а также светские дамы. По-видимому, главным занятием клуба были различные взаимные довольно грубые подшучивания, розыгрыши, мистификации и маскарады, но молва приписывала им увлечение черной магией и глумление над христианской религией. В числе завсегдатаев клуба был и французский разведчик кавалер д’Эон. Он выдавал себя за девицу и был 24 мая 1771 года подвергнут знатными леди «тщательному обследованию» для выяснения пола. Авторитетная комиссия так и не смогла вынести окончательного суждения относительно бывшего драгунского офицера. Что же касается д’Эона, то он согласился на обследование совсем недаром. Ему было поручено втереться в члены клуба, чтобы разузнать, не является ли он тайной якобитской организацией. На этот счет шевалье пришлось разочаровать своих нанимателей в Версале, которым он, однако, взамен переслал некоторые небезынтересные сведения, полученные во время полуночных бдений в пещере под Медменхемским аббатством. Впоследствии, рассорившись со своим двором, д’Эон часть своих секретов запродал английской разведке. В клубе бывали и сотрудники британской секретной службы. К их числу относился и его основатель Френсис Дэшвуд (он побывал как разведчик в России в годы правления царицы Елизаветы Петровны)…
Георг III был первым королем из Ганноверской династии, который родился в Англии. Он попытался не только царствовать, но и править. Нет, конечно, Георг III не мог и помыслить о возрождении стюартовских планов утверждения абсолютизма. Но он мог поспорить со Стюартами по части религиозного ханжества и политического обскурантизма. Учитывая сложную перегруппировку политических сил, происходившую тогда в Англии, Георг III стремился через своих ставленников использовать в интересах короны систему парламентских подкупов, созданную и отшлифованную вигской олигархией. И тогда, и впоследствии, в XIX в., буржуазно-либеральным политикам и публицистам это новое вторжение монарха в политическую жизнь казалась нарушением процесса развития английского парламентарного строя. В остроумной стихотворной эпитафии, сочиненной Э. Бентли, говорилось:
Георг Третий
Не должен был существовать на свете,
В истории английской
Он кажется ошибкой иль опиской.
Осталось от него, когда он помер,
Одно лишь имя громкое да номер!
(Перевод С. Маршака)
Однако до того, как это случилось, Георг III целых 60 лет (с 1760-го по 1820 год) занимал английский престол, правда, из них около десяти приходится на время, когда он официально считался умалишенным и его обязанности возлагались на принца-регента. На оставшиеся полстолетия приходились годы внешнеполитических кризисов, борьбы против восставших колоний в Северной Америке, против революционной и наполеоновской Франции, во время которых личное участие в руководстве секретной службой Георг III считал несомненным счастьем ревниво охраняемой им королевской прерогативы.
Третья четверть XVIII в. — время, когда происходил заметный количественный рост секретных служб Англии и ее главной соперницы Франции. Частичное осознание этого вызвало и в Лондоне, и в Париже такую показательную меру предосторожности, как запрещение клеркам министерства иностранных дел принимать в служебные часы посетителей. Это не помешало, впрочем, сэру Роберту Эйнсли в 70-х годах получить копии с важных дипломатических депеш, посланных французским министром иностранных дел в Мадрид во время конфликта между Англией и Испанией из-за Фолклендских островов. Ознакомление с этой корреспонденцией позволило Лондону сделать вывод, что можно без особого риска занять в споре более жесткую позицию.
Секретная служба английского военно-морского ведомства подчинялась в те годысекретарю адмиралтейства. Секретарь осуществлял приказы первого лорда адмиралтейства и его коллег. В течение десятилетий этот пост занимал Филипп Стефенс. Разведка военно-морского ведомства, ранее действовавшая только в военное время или от случая к случаю, превратилась во второй половине XVIII в. в постоянно функционировавшую организацию.
Военно-морская разведка имела внутренний и внешний отдел. Внутренний отдел занимался сбором информации от частных лиц, англичан и иностранцев. Эти сведения приобретались у капитанов и матросов кораблей, прибывших из дальнего плавания, у вернувшихся из-за границы купцов. Подробную информацию агенты адмиралтейства получали, непосредственно расспрашивая этих людей, подслушивая разговоры в отелях, кофейнях или трактирах. Все эти сведения суммировались и перепроверялись путем сличения с известиями, добытыми в результате перлюстрации писем.
Внешнему отделу был поручен шпионаж за рубежом, преимущественно во Франции и Испании — в двух связанных союзом державах, которые являлись наиболее опасными соперницами Англии на море и в колониях. Немаловажную информацию удавалось извлекать из французских и испанских газет, памфлетной литературы, из слухов, которые ходили в парижских и мадридских салонах. Однако наиболее важные известия добывались другим путем: опытные агенты направлялись для наблюдения за главными французскими и испанскими гаванями и в столицы. Подкупив того или иного служащего военного или морского министерства, они получали доступ к секретным бумагам. Собранная информация направлялась в разведывательный центр, находившийся в Голландии, которая и в ту пору оставалась центром международного шпионажа. Здесь материалы сортировались, сводились воедино и пересылались в Лондон. Тем самым адмиралтейство избегало непосредственного контакта со своими агентами, провал которых мог бы поставить его в неудобное положение. Более того, разведывательный центр, находившийся в 70-х годах XVIII в. в Роттердаме, создал отделения в Париже и Мадриде, осуществляя, в свою очередь, связи с нанятыми агентами только через руководителей этих филиалов.
