По-моему, это лишнее. Еще сломает что-нибудь, ка-ак гробанемся!
– Чен, убери лапы!
Чен не реагирует.
Но тут уже возмущается милитум:
– Попытка несанкционированного проникновения в ядро головной системы. Порт отключен. Рапорт о служебном проступке рядового второго класса Чентама Делано Амакити будет направлен вышестоящей инстанции.
И тут же, без передышки:
– Двигатели переводятся в режим горячего ожидания. Всем занять места в десантном отсеке.
– Железо, – говорит Чен.
В этот момент мне кажется, что он готов выпустить последние гранаты «Тандера» прямо в электронную начинку катера. Главное – я не понимаю, чего он хотел добиться своей возней. Похоже, и сам Чен не в состоянии дать внятный ответ.
Вест-японец прячет разъем и садится в амортизированное сиденье десантного отсека. Заг падает рядом с Ченом.
Я тоже пытаюсь последовать их примеру, но спасательная капсула, по-прежнему примотанная к моей груди, цепляется за стойки подлокотников. Плохо пока еще приспособлены наши десантные катера для нужд одиноких отцов с грудными детьми! Чудный заголовок для проблемного репортажа…
Катер уже вздрогнул и пополз. Чена и Зага тут же прихватывает коробчатая стальная арматура с резиновыми прокладками. Жесткая фиксация – чтобы во время тряски-болтанки не влететь головой в брюхо соседу.
Надо было бы усадить еще и сержанта, да я как-то упустил из виду. Менять что-либо уже поздно – пока катер не выйдет из атмосферы, жесткая фиксация не отпустит.
Единственное, что успокаивает мою совесть: я, как и Гусак, вынужден усесться на пол. Прихватываю свою левую руку универсальной пленкой к подлокотнику ближайшего кресла. А ногу приматываю к здоровой ноге Гусака.
Импровизация, идиотская импровизация, конечно. Но надо же что-то делать?!
Новый приступ страха. Вот теперь в нас точно вмажут. Так вмажут, что одинокие, осиротевшие молекулы наших тел разнесет по всему Глокку. Сольемся с природой в экстазе.
Катер швыряет в сторону. Неужели и правда стреляют?
Ничего. Летим вроде пока.
Начинаем стремительный набор высоты. Пол отсека задирается под победительным углом в шестьдесят градусов. Труп лейтенанта летит мимо пустых сидений и расшибается о двери двигательного отсека. Ну мы мясники…
Нас с Гусаком тоже сейчас обо что-нибудь расплющит. А как же?!
Пленка трещит и тянется. Это отличный материал, его удельная прочность в сто семнадцать раз выше стали – так говорили в учебке. Сейчас проверим.
Пленка пока держит.
Заг срывает кислородную маску и орет песню. Он ничего лучше не нашел, как исполнить своим гнусавым баритоном «Прощание землянина». Тупой слезоточивый шлягер позапрошлого сезона.
Сожми меня в объятиях, родная,
Я очень ненадолго улетаю.
Мы встретимся – ты, главное, не верь,
Что для таких, как я, возможна смерть…
Какой умственно отсталый, интересно, слова сочинял – «возможна смерть»? Когда тут уже с трудом верится, что жизнь в принципе возможна! Что жизнь «есть форма существования белковых тел», а не смерть. А что, тоже неплохо: «смерть есть форма существования белковых тел»…
Хорошо хоть Чен не подпевает.
Набор высоты прекращается. Зато катер закладывает чертовски крутой вираж. Усиливается и болтанка.
Мертвый лейтенант летит ровно в морду Загу. Так тому и надо, певуну.
Интересно, наш катер улепетывает от кровернов или все-таки заприметил один из наших транспортов и хочет к нему подцепиться?
– Рядовой второго класса Серж ван Гримм запрашивает катер LAS-18
[5]
«Кленовый лист». Доложи обстановку.
– Курс… высота… скорость… крен… тангаж…
Катер сыплет цифрами. Из всей этой муры о чем-то говорит высота. Мы идем примерно на границе стратосферы и тропосферы.
Если бы в десантном отсеке были окна, мы б увидели уже не синее небо, а темную скатерть Пространства и блеклые звезды на ней.
– Ты видишь противника?
– Наблюдаю множественные скопления искусственных объектов. Девяносто два процента по принадлежности опознать не могу, поскольку они находятся за пределом разрешающей способности пассивных СОН.
[6]
Активные не применяю в целях маскировки. Восемь процентов объектов опознаны.
– Доложи результаты опознавания.
– Объекты противника: два линейных крейсера типа «Каравелла», два корвета типа «Лиса», восемнадцать истребителей-амфибионтов типа «Дзета», три корабля неопознанного типа. Наши объекты: три истребителя-амфибионта типа «Спага», пять десантных катеров типа LAS, крейсер «Лиепая», крейсер-носитель «Маршал Жоффр», танкодесантный транспорт «Тарава».
– Что там происходит?
– Общий вопрос. Прогноз по развернутому ответу в аудиорежиме: 74 стандартных часа. Начинать?
– Нет! Конкретизирую вопрос! Мы направляемся к транспорту «Тарава»?
– Нет.
– Мы направляемся к какому-либо из кораблей Седьмой эскадры?
– Нет.
– Куда мы направляемся? М-м, нет!.. точнее: доложи полетный план.
– В настоящее время я, используя маскирующие свойства третьего слоя Хевисайда планеты Глокк, направляю катер на ночную сторону планеты. Там я намерен произвести окончательный отрыв от атмосферы Глокка и направить катер в направлении планеты Фратрия-4. В непосредственной близости от планеты я направлю катер на ее ночную сторону. Там я переведу катер в режим минимального энергопотребления.
Я понимаю стервеца. В общих чертах.
Кроверны имеют нас и спереди, и сзади. Их эскадра, которая, по данным разведки, была в районе Глокка небольшой и слабо вооруженной, неожиданно оказалась мощной, многочисленной ордой.
Как подобное превращение случилось и почему его считали невозможным штабисты Флота Большого Космоса – не моего ума дело. Но результат, как говорится, на лице: кроверны нанесли комбинированный контрудар. Отогнали, а может, и уничтожили наше космическое прикрытие, выбросили свой десант в районе Копей Даунинга и одновременно начали трусить Седьмую эскадру.
И все-таки там по-прежнему полно наших кораблей! Они ведут бой! И еще вполне могут смыться! Подобрать нас – и смыться, уйти в подпространство, оставить кровернов с носом! Та же «Тарава»!
А милитум что – повредился в своем искусственном умишке? «Уйти на ночную сторону… Направиться на Фратрию-4…»
– Дай связь с Седьмой эскадрой.
