Дойдя до стены, она развернулась. Может, он действительно должен так поступить. Сейчас, когда они находятся по разные стороны пропасти, к капитану цепляться очень просто. Но нельзя допускать такой ошибки.
Поверил ли Рэндалл наговорам Мека? Или же просто ухватился за них, чтобы наказать Лили за бунт против клана?
Господи, она начала думать как Рул, будто они с капитаном были лупи. Хватит, иначе она окончательно запутается.
Нужно выяснить, что думает Рэндалл. Если он задумал ей мстить, то будет действовать по-другому, нежели если в самом деле считает, что Лили нарушила кодекс чести. Теперь он ее противник. Очень неприятно, но он выдвинул против нее обвинения. Нужно защищаться.
Лили снова остановилась, взглянула на Рула — и отвела глаза — и снова посмотрела на него. Больше секунды глядеть прямо на него она не могла. И не смотреть не могла тоже.
— То, что вы сейчас находитесь у меня, не поможет мне опровергнуть обвинения Мека.
— Сожалею. — Он смотрел на нее затравленным взглядом. — Больше откладывать я не могу, надия. Ты должна узнать это.
— Узнать? — Сердце Лили зашлось в бешеном стуке. Отчего? Во рту пересохло, и она чудно ощущала свои пальцы, горло, кожу — тем обостренным восприятием, которое порой посещало ее в минуты опасности.
Даже не замечая того, она остановилась.
— Узнать что?
— Ты и я избраны друг для друга.
Она чуть не задохнулась, но все равно попыталась рассмеяться:
— Что такое? Очередная сказка лупи?
— Это значит, что мы избраны друг для друга Госпожой. Связаны на всю жизнь. Только смерть может разлучить нас.
— Бред. Чушь какая-то! — Нужно было двигаться.
Она не могла оторвать от него взгляд. — Вы же не думаете, что я в это поверю.
— Это легко доказать. Если сейчас я тебя коснусь, дотронусь до тебя рукой, ты будешь моей. Ты не сможешь отказаться от меня, несмотря на все то, чем придется пожертвовать. Слишком сильна твоя потребность во мне.
— Это… это… — Ей все-таки удалось оторвать от него взгляд и снова обрести способность двигаться. Шагать. — Ваша самонадеянность выходит за пределы приличия.
— Ты никак не можешь успокоиться. Что-то гложет тебя изнутри. Каждый раз, когда ты проходишь мимо меня, я чувствую, как ты возбуждена.
Лили побледнела. Потом на щеках запылал лихорадочный румянец.
— Ну так дыши через рот, черт бы тебя побрал! Такая навязчивость ни в какие рамки не лезет. Что тебе за дело до…
— Я сам ничего не могу с этим поделать. Не больше твоего. Быть избранным означает лишиться альтернативы. Говорят, взамен придут другие: и приятные, и ужасные. Такое случается очень редко — стать избранным. — Голос его звучал не обольстительно, а горько. — Ты не хочешь мне верить, но все же должна.
— Я не верю. Я не молюсь твоей богине и не считаю, что ты в меня влюблен.
— Верно. Сначала возникает связь между телами, а не между разумом и сердцами. Но ты мне все равно очень нравишься, Лили, — сказал он с улыбкой такой грустной, что дух захватывало. — Я восхищаюсь и уважаю тебя. Нам есть что совершенствовать.
Ответить тем же она ему не могла. Не потому, что так не считала, а потому, что не решалась. Сказала так:
— Не думала я, что боги раздают сексуальные грамоты. А ведь ты об этом говоришь, верно? Не о романтической связи, а именно о некой божественно-сексуальной подачке.
— Прикажи мне уйти.
Ноги Лили ослабели, она чуть не споткнулась.
— Если я ошибаюсь, если у тебя есть свобода выбора — скажи, чтобы я ушел.
Она не могла говорить. Не могла шевельнуться.
— Два дня назад у тебя был приступ головокружения по неизвестным причинам.
У нее и сейчас кружилась голова.
— Но он быстро прошел. Потому что я понял, в чем дело, и приблизился к тебе. Нас может разделять определенное расстояние. Я его невольно увеличил, от чего нам обоим стало плохо.
— Я околдована, — прошептала Лили. Ее сердце отчаянно стучало.
— Можно ли околдовать медиума? Лили покачала головой, но все же сказала:
— Но, должно быть, со мной приключилось именно это.
— Сейчас ты не способна мыслить разумно, — мягко сказал Рул, подходя ближе к Лили. — Но не твоя в том вина. У меня было время привыкнуть к произошедшим со мной изменениям. У тебя — нет. Сейчас ты замерла на месте, но чувствуешь, как дико кружится голова, ты словно разваливаешься на части. Лили, это чувство съест тебя живьем. Оно и меня разъедает. Нам нужно коснуться друг друга.
И он сделал это.
Руки у него были большими и очень гладкими для мужчины — он что, пользуется кремом? Пальцами Рул провел по лицу Лили. Она отчетливо ощущала его прикосновение. И не двигалась. Разум был свободен от всех дум, улик и версий. От всего, кроме его прикосновений.
Он придвинулся еще ближе и наклонился, словно хотел ее поцеловать. Но нет, лишь дыхание коснулось губ Лили.
— Твое дыхание и мое, — прошептал он. — Хорошо, как хорошо дышать тобою.
Воздух вдруг сделался густым. Дышалось хмельно и дурманяще. Кожа Лили была такой живой, а тело страстно стремилось к Рулу. Но все же одна мысль не давала ей покоя:
— Почему я не чувствую тебя? Когда мы касаемся друг друга, отчего я не ощущаю твоей магии?
— Так вот что смущает тебя. Думаю, наша магия так органично накладывается одна на другую, что ты не чувствуешь разницы.
— Нет у меня никакой магии, — вскинулась она.
— Милая, — Рул отвлекся от ее лица, чтобы прижать к себе поближе, — как ты думаешь, что значит быть медиумом? Ты наделена Даром. Очень редким.
Позже. Она подумает об этом потом. Как может она думать, когда он прикасается к ней? Его лицо так близко, так пленительно… Лили провела пальчиком по его броням со словами:
— Знаешь, мне ужасно страшно.
В ответ сверкнула усмешка, которая не была столь чарующей, как улыбка, и выглядела гораздо более опасной. Он был очень настоящим, когда ухмылялся.
— Ты в самом деле восхищаешь меня.
— Замечательно. Я боюсь, а ты восхищаешься.
Рул покачал головой и очень серьезно произнес:
— Нам нужно столько узнать друг о друге. — Его руки скользнули вниз, касаясь боков Лили. — Позже. Теперь ты нужна мне, моя надия, единственная мои Его губы коснулись ее.
Все в ней рванулось к нему навстречу. Вкус Рула — да, она еще прежде вкусила его, она так истомилась по нему, по самому Рулу…
В воздухе повис дикий вопль. Широко распахнут глаза, Лили отпрянула от Рула. Он вздрогнул и запрокинул голову с закрытыми глазами. Грудь его вздымалась и опускалась.
