«Для одного типа людей их материальное благополучие и безопасность выше их личного достоинства и чести: поэтому они способны на трусость и измену. Когда такой человек подчиняется своему начальнику или господину, то делает это только потому, что сознаёт в этом начальнике известную силу и мощь, способную лишить его благополучия или даже жизни, трепещет перед этой силой. За своим господином он ничего не видит: он подчинён только лично этому господину в порядке страха, т. е. в сущности, подчинён не господину, а своему страху. Изменяя своему господину или предавая его, такой человек думает тем самым освободиться от того единственного человека, который над ним властвует: но делая это всегда из страха или материального расчёта, он тем самым остаётся рабом своего страха, своей привязанности к жизни и материальному благополучию и даже утверждается в рабстве. Такие люди – натуры низменные, подлые, по существу рабские. Чингисхан презирал их и беспощадно их уничтожал. На своём завоевательском пути Чингисхану пришлось свергнуть и низложить немало царей, князей и правителей. Почти всегда среди приближённых и вельмож таких правителей находились изменники и предатели, которые своим предательством способствовали победе и успеху Чингисхана. Но никого из этих предателей Чингисхан за их услугу не вознаградил, наоборот, после каждой победы над каким-нибудь царём или правителем великий завоеватель отдавал распоряжение казнить всех тех вельмож и приближённых, которые предали своего господина. Их предательство было признаком рабской психологии и людям с такой психологией в царстве Чингисхана места не было. И наоборот, второй тип людей, после завоевания каждого нового царства или княжества Чингисхан осыпал наградами и приближал к себе всех тех, которые оставались верными своему бывшему правителю этой завоёванной страны до самого конца, верным даже тогда, когда их верность была для них явно не выгодна и опасна. Ибо своей верностью и стойкостью, такие люди доказали свою принадлежность к тому психологическому типу, над которым Чингисхан и хотел строить свою государственную систему. Люди такого, ценимого Чингисханом психологического типа, ставят свою честь и достоинство выше своей безопасности и материального благополучия. Они не боятся человека, могущего отнять у них жизнь или материальные блага, а боятся совершить поступок, который может их обесчестить и умалить их достоинство» (по Н.С. Трубецкому «Взгляд на русскую историю не с Запада, а с Востока») [120, с. 46–48].
Ярким подтверждением столь длинного, но необходимого и разъясняющего постулата поведения Чингисхана может послужить следующий случай, приведенный в книге д-ра Эренджена Хара-Давана: «После этой победы произошел следующий случай, характеризующий отношение Чингисхана к побежденным врагам и ярко рисующий степные нравы. Один бывший багатур Ван-хана сказал Чингисхану: «Мне тяжело было дозволить вам схватить и убить моего законного господина, поэтому я бился с вами три дня, чтобы дать хану время уйти дальше; теперь, велишь мне умереть, умру; а если даруешь мне жизнь, то поусердствую тебе». Чингисхан ответил: «Кто не захотел покинуть своего господина и, чтобы дать ему время убежать дальше, один сражался со мною, ты молодец. Будь моим товарищем».
Так Чингисхан всегда и везде поддерживал аристократические начала: власть феодала над вассалом, господина над рабом, поощряя всегда верных слуг и наказывал смертью изменников своему господину, хотя бы последний был его врагом. Властелин монголов этим выражал истинные чаяния и идеалы степной аристократии, которая потому и гордилась своим вождем и была ему слепо предана» [131, с. 61].
Заслуживает внимания характеристика кочевникам, данная профессором кафедры истории Востока Санкт-Петербургского университета В.В.Григорьевым (1816–1881 гг.) в монографии «О скифском народе саках» (1871 г.). Григорьев с 1851 по 1862 год занимал должность начальника Оренбургской пограничной комиссии, где сосредотачивались дела по управлению казахами. Профессор писал: «Кочевые племена являлись покорителями оседлых населений, то причина этому заключилась, между прочим, в их относительном превосходстве над последними, как телесном, так умственном и нравственном» [33, с. 24].
В «Сокровенном сказании» имеются некоторые тактические приемы и термины монгольского войска: на марше войска должны были быть «густой травой», перед началом боя – «озером», в бою – «шилом».
Известный российский историк В.В.Каргалов определяет причину военных успехов армии Чингисхана следующим образом: «Суровые условия жизни кочевника-скотовода, кровавые войны и грабительные набеги определили своеобразный душевный мир степняка. Жестокость, вероломство, свирепость в битве, железная дисциплина, цементировавшаяся еще родовой сплоченностью, постоянная готовность к походу и сражению – все эти черты монгольского воина были следствием его образа жизни». И далее … «Жажда добычи вела монгольских ханов в тысячакилометровые походы, через пустыни и лесные чащи. Жажда обогащения гнала рядовых воинов на ощетинившиеся копьями и мечами укрепленные города, заставляла рисковать жизнью в кровопролитных битвах. Воины Чингисхана и их военачальники были не «степными рыцарями», воюющими за «возвышенные цели», как их пытаются представить некоторые зарубежные историки, а соучастниками обыкновенного грабежа, пусть грандиозного по своим масштабам, охватывающего целые страны, но от этого не менявшего нисколько своей сущности» [62, с. 102, 103].
Благодаря своему проницательному и всеохватывающему уму, искусной дипломатии, непревзойдённой тактике и стратегии ведения боевых операций, военной хитрости, используя данные своей разведки и выгодные моменты, и, наконец, железную дисциплину, мужество и отвагу своих воинов, Чингисхан последовательно, один за другим, сумел победить все тюркские соседние племена и народы. Понять это еще можно. Но как он смог победить многомиллионный Китай?
По данным «монгольского Геродота» Сананг Сетчена, еще в 1662 году численность «монголов Чингисхана» составляла 400 тыс. человек. Эта цифра подтверждена современным монгольским ученым профессором Б. Баабаром в его книге «История Монголии», вышедшей к юбилею страны, в 2000 году. Монголию в то время так и называли: «Сорок плюс четыре», т. е. население страны составляло сорок монгольских туменов, плюс четыре ойратских» [44, с. 98].
По данным Л.Н. Гумилева население Северного Китая вместе с тангутами в XIII веке составляло 60 млн. человек, Южного Китая (империя Сун) – 30 млн., Средней Азии (империя Хорезм-шаха) – 20 млн., Восточной Европы (от Волги до Карпат) – 8 млн., Грузии – 5 млн., Сирии – 5 млн.
Казахстанский исследователь Султан Акимбеков в своей книге «История степей» приводит любопытные цифры: «По переписи 1183 года в империи Цзинь насчитывалось 6 158 636 чжурчжэней и 42 331 764 китайцев» [2, с. 179]. Это значит – одному воину Чингисхана противостояло сто цзиньцев. И несмотря на столь очевидное превосходство противника, Чингисхан начал войну и, в конечном итоге, победил. Невероятно, но факт.
Амбициозный план Чингисхана, невиданный до сего времени по своему масштабу и дерзости, в том и состоял – суметь покорить соседние страны, по численности его превосходящие в сотни-тысячи раз. И это грандиозное намерение удалось завершить его внукам.
Ранее Груссе пишет: «Чингисхан оставил Мухали (главнокомандующий монгольской армией в Китае) половину своей армии 23 000 солдат, прежде чем пойти на Запад» [48, 1-й том, с. 250].
