– Почему же? – удивился Логинов.
– Через пару дней меня вызвали в штаб фронта, заперли в каком то кабинете и велели подробнейшим образом, не пропуская ни одной мелочи, описать, как я сумел обезвредить эту немецкую гадость. Оказывается, это была новейшая разработка абвера для диверсантов. Этим дьявольским изобретением, конечно, пользовались и другие подобные службы Германии. За это меня предоставили к ордену «Красного Знамени», а осенью направили учится в Москву, Военно – Инженерную Академию.
– Тем и кончились Ваши поиски «Янтарной комнаты»? – вспомнив находчивость своего «коллеги», решил легонько подразнить старика Логинов.
– Представьте, нет, – поняв шутку, лукаво улыбнулся полковник. – В молодости я историком хотел встать. Был в нашей таежной школе замечательный учитель – Пантелеймон Архипович. Перебрался в нашу глухомань из Ленинграда – видно, боялся расправы. Говорили – мол, преподавал историю России в университете. У нас старика больше не трогали – дальше высылать некуда, Заполярный круг и так рядышком. Как полазил по подземельям вашего Королевского замка – вспомнил былое. С тех пор – почти сорок лет – собирал все, что связано с историей фортификации России.
– И о Кенигсберге? – осторожно спросил Логинов.
– И о Кенигсберге. Особенно. Сантименты, так сказать, молодости… Все вот в этих папках, – с гордостью ткнул пальцем полковник. – Какие раньше крепости в России стояли – в Кронштате, Каунасе, Даугавпилсе… Скоро должна выйти моя книга – «История фортификации России». Прочтите – убедитесь сами.
Разговор с полковником практически не принес сколь нибудь ценной практической информации. За исключением одного. Взгляд Логинова все чаще стал приковывать таинственные папки в книжном шкафу полковника.
– Вот за это и выпить малость не грех. На дорогу и за Ваш успех книги. Засиделся я у Вас, – вытаскивая маленькую бутылочку армянского коньяка, и, не удержавшись, снова бросив мимолетный взгляд в папки полковника, расщедрился посетитель.
6.5
– Я лейтенант Мурзин, уголовный розыск РОВД. Располагайтесь поудобнее, Юрий Владимирович, и расскажите, при каких обстоятельствах Вы узнали о смерти отца.
– В то время я был на совещании у директора нашего института. Вдруг вбежала перепуганная секретарша, коротко извинилась и сообщила, что я должен немедленно поехать домой – с моим отцом случилось что – то страшное. Директор дал свою личную машину с водителем – в шоковом состоянии я вряд ли сам справился с машиной, а ехать надо было почти через всю Москву – наш институт находится на окраине города. Так что когда мы приехали, на месте уже были эксперты и сотрудники уголовного розыска. Патронажная сестра, которая каждую неделю посещает отца, нашла его тело еще не застывшим. Но ее удивило то, что дверь квартиры была незапертой – отец этого просто не переносил.
– Может, он с кем то перед этим встречался?
– Вряд ли. Его годы уже не позволяли участвовать в каких то официальных мероприятиях или с кем то близко общаться, хотя состояние его здоровья в последнее время – конечно, в определенных рамках – серьезных опасений и не вызывало. Как в таких случаях говорят – все было в пределах нормы.
– С квартиры ничего не пропало?
– Я тщательно осмотрел квартиру – все осталось на месте. Кроме одного – двух папок, касающихся подземных фортификационных сооружений в нынешнем Калининграде. Сперва я подумал, что отец перед своей смертью работал с ними и переложил в другое место. Но я их так и не нашел. Потом я подумал, что он одолжил их кому то в Академии. Хотя это тоже маловероятно.
– Почему же?
– Мой отец оберегал свое собрание как зеницу ока. Это страсть истинного коллекционера и исследователя. Он несколько десятилетий собирал все, что относилось к истории фортификации в России. В процессе редактирования находится даже его книга на эту тему.
– Значит, это весьма ценный архив?
– Понимаете, я дорожил самолюбием отца и никогда ему не говорил, что все им собранное ныне весьма проблематично назвать ценным. В наш век информационных технологий все эти сведения можно собрать за пару дней. Хотя – кто его знает?
– А какое нибудь отношение к Калининграду Ваш отец имел?
– Сейчас – нет. А вот во время Великой Отечественной войны он был участником штурма Кенигсберга. И даже служил в каком то секретном подразделении «Смерша». Отец об этом не любил рассказывать. За исключением своего бывшего командира Александра Александровича Скворцова. Когда он из Сибири приезжал в Москву, о Кенигсберге они могли говорить часами. Кстати, он после войны служил в милиции. По моему, тоже был полковником.
6.6
Дежурный врач одной из городских онкологических клиник Сибири был немало удивлен – несмотря на поздний час, к одному из их больных по какому то срочному делу приехал майор из уголовного розыска городского УВД. В не меньшей мере неожиданным визитом удивился и сам больной – Александр Александрович Скворцов.
– И чем же моя скромная персона заинтересовала славный уголовный розыск? Вам сколько лет, молодой человек?
– Тридцать четыре, – улыбнулся майор.
– А я примерно столько лет тому назад вышел в отставку. Так что перед тобой, майор, исторический экспонат, – грустно пошутил старик.
– Что вы, Александр Александрович… В школе милиции на практических семинарах по уголовному розыску мы учились на проведенных Вами операциях.
– Даже так? – по сутулому, измученному старческому лицу пробежало что – то наподобие улыбки. – Ну, а сейчас отложим в сторону любезности и перейдем ближе к делу. Неужели кто то из моих бывших подопечных решил стариной тряхнуть и нынешним уголовникам стереть нос?
– Нет, я по просьбе своих московских коллег хотел поговорить с вами о более раннем – когда вы руководили подразделением «Смерш» в начале 1945 года в тогдашнем Кенигсберге. Дело в том, что при весьма странных обстоятельствах в Москве умер ваш бывший сослуживец полковник Игнатенко.
– Царство ему небесное, – с болью прошептал Скворцов.
– Нас интересует – поддерживали ли вы с ним и другими сослуживцами связь в последние годы? Может быть, у вас были какие то общие знакомые в Калининграде?
– Я демобилизовался в конце 1945 года и сразу же приехал сюда. Сослуживцы с нашей небольшой группы разлетелись по Союзу кто куда и больше о них не слышал. А с Игнатенко я случайно встретился в 1948 году – он тогда был слушателем Военно – инженерной Академии, а я приехал в Москву на курсы работников уголовного розыска. Потом, когда приезжал в Москву, всегда останавливался у него. Последний раз встретились несколько лет назад – когда лечился в одной московской клинике. Ни у меня, ни у него в Калининграде знакомых не было.
– А вы знали о том, что Игнатенко собирал материалы о подземных сооружениях Калининграда?
– Он когда то историком хотел встать, а жизнь распорядилась иначе. Вот он и собирал разные исторические материалы – интересные факты, воспоминания. Короче говоря – все, что только попадалась в глаза.
