По данным, полученным в Ставке на 12–13 (25–26) декабря 1914 г., наиболее крупные силы турецкой армии были сгруппированы: в районе Константинополя и Босфора – 1-я армия в составе двух корпусов (70 тыс. человек); в районе Адрианополя и Дарданелл – 2-я армия в составе четырех корпусов (130 тыс. человек); на сарыкамышском направлении – 3-я армия в составе трех корпусов и одной дивизии (до 150 тыс. человек); в Сирии – 4-я армия в составе двух армейских, одного запасного корпусов и одной дивизии (до 115 тыс. человек); в Аравии и Месопотамии – еще два корпуса40. Это расположение полностью соответствовало плану турецкой мобилизации, составленному Ф. Бронсартом фон Шеллендорфом, считавшим необходимым удержание центра стратегической тяжести Турции – Константинополя любой ценой41. В этой обстановке началась Сарыкамышская операция.
Ей предшествовала демонстрация в Аджарии, где в ноябре туркам удалось занять часть Батумской области42. Еще в октябре 1914 г. русская разведка докладывала о том, что турецкое правительство начало собирать отряды добровольцев для вторжения в Аджарию, для чего местная администрация пошла даже на освобождение годных к службе арестантов. Они вооружались и включались в «шайку Аслан-бека Абашидзе» – представителя местного владельческого рода43. Этим донесениям не поверили, поскольку губернская администрация была полностью уверена в лояльности местного населения, остававшегося спокойным даже в смутные годы первой русской революции44. Большую часть населения Зачорохского края составляли аджарцы (около 80 тыс.), лазы (около 5 тыс.), весьма значительным был и процент турок. Основная часть аджарцев и лазов проживала и в пограничных районах Турции – это были потомки тех, кто покинул Батумскую область после перехода ее в руки русских45.
В предвоенный период штаб Кавказского округа не ожидал наступления противника со стороны суши46. Наиболее возможным вариантом действий турок считалась высадка десанта с целью овладения Батумом. Город прикрывала крепость, но его исключительно пестрое население вызывало опасения. В 30-тысячном городе жили 28,9 % грузин и мингрелов, 22 % русских, 14,3 % греков, 13,5 % армян, 5 % евреев, 6,5 % остальных народностей. При этом треть населения города была представлена иностранными подданными, из них 7 тыс. человек имели подданство Турции, 2 тыс. – Греции, 640 – Персии и около 250 – остальных стран47. 1 (14) ноября сконцентрированные на русской границе отряды численностью до 5 тыс. человек начали вторжение в Аджарию48.
Лояльность местного населения не вызывала сомнений у русских военных властей49, тем не менее оно восстало. Жители пограничных районов традиционно промышляли контрабандой: они формировали многочисленные вооруженные турками банды, служили проводниками для отрядов вторжения, перевозили грузы и прочее. Следует отметить, что основной целью восставших стал грабеж городов и поселка горнопромышленной компании50. В результате небольшой пограничный отряд – взвод пехоты и сотня пограничников – вынужден был отступить на Ардаган. Остальные войска отошли за реку Чорох, от которой их пытались отрезать башибузуки. С помощью восставших турки и отряд Аслан-бека Абашидзе поставили на короткое время под контроль часть Верхней Аджарии, сожгли медеплавильный Дзансульский завод и ограбили поселок при нем51.
Развить этот успех они не сумели, поскольку отряды лазов и аджарцев, в высшей степени эффективно действовавших в лесисто-горной местности, не могли быть использованы для атаки на Михайловскую крепость.
Оправдался предвоенный прогноз: пока эта позиция находилась в наших руках, она обеспечивала контроль (или возможность его восстановления) над Черноморским побережьем Закавказья52. Действия противника были столь неожиданны, что русское командование поначалу не смогло определить с точностью масштаб вторжения. Оно было убеждено лишь в том, что он значителен53. Уже 20 ноября (3 декабря) 1914 г. было принято решение перебросить подкрепления из Ардагана и Батума для скорейшего умиротворения Чорохского края54. Практически одновременно с Аджарией турки активизировались и на ванском направлении, где с середины ноября они попытались перейти в наступление55.
Бои носили упорный характер и затянулись до 7 (20) декабря, когда наступление противника было парировано. Еще через два дня на ванском направлении турки перешли к обороне56. Задачу отвлечения внимания от эрзерумского направления и Сарыкамыша германо-турецкое командование выполнило. В какой-то степени этим планам способствовал и визит императора в Закавказье. 26 ноября (9 декабря) 1914 г. Николай II прибыл в Тифлис, где посетил православный Свято-Сионский и армяно-григорианский Ванский соборы, мечети обоих течений ислама, встретился с экзархом Грузии, католикосом армян, шейх-уль-исламом шиитов и муфтием суннитов. 30 ноября (13 декабря) император приехал в Карс, а 1 (14) декабря – в Сарыкамыш. Формально поездка прошла весьма удачно. Встречи и приемы следовали один за другим, император посещал храмы, госпитали и учебные заведения, проводил смотры воинских частей, представители разных групп населения, народов и вероисповеданий заявляли о своей полной лояльности57.
Поскольку наместник граф И. И. Воронцов был тяжело болен и вынужден придерживаться постельного режима, почти всем распоряжался генерал А. З. Мышлаевский. Уже в эти дни он начал проявлять первые признаки беспокойства, которое вскоре переросло в откровенную панику58. В отличие от А. З. Мышлаевского Г Э. Берхман, корпус которого выдержал бои с противником, был уверен в том, что турки в ближайшее время начнут наступление большими силами, не сомневался он и в конечном исходе операции, а потому просил приехавшего накануне императорского визита В. Ф. Джунковского приложить усилия к тому, чтобы Николай II посетил войска на границе. Эта просьба была доведена В. Ф. Джунковским до адресата, который воспринял ее чрезвычайно благоприятно59.
А. З. Мышлаевский приложил все усилия, чтобы не упустить представившуюся возможность, и сосредоточился на демонстрации своей распорядительности в типичном для русского чиновника стиле. В частях получили приказы наводить порядок и чистоту и проследить за тем, чтобы при проезде монарха никто не сидел на заборах при наличии таковых60. Сопровождавший императора в поездке из Сарыкамыша к границе А. И. Спиридович вспоминал: «Порядка мало. Изредка попадаются около шоссе питательные или санитарные пункты. Новые вывески, новые флаги, недоделанность кругом заставляют думать, что этого всего не было и устроено ввиду приезда Государя. Наскоро, напоказ»61. То же самое отметил и историограф Николая II генерал Д. Н. Дубенский62. Тем не менее император был доволен, особенно сильное впечатление произвели на него посещение Сарыкамыша и автомобильная поездка к границе63. Смотр войск корпуса Г Э. Берхмана прошел великолепно, сам генерал поцеловал руку монарха перед войсками под крики «Ура!»64. Солдаты радовались возможности увидеть императора65. Как часто бывает в такого рода случаях, неприятности последовали позже.
9 (22) декабря началось наступление противника на Сарыкамыш. За два дня до этого был взят в плен командир полка курдской иррегулярной конницы. На предварительном допросе он показал, что на сарыкамышском направлении ожидается наступление. Из штаба дивизии под казачьим конвоем пленного офицера направили в штаб корпуса, но туда он так и не прибыл: конвоиры зарубили курда по пути, и полученная информация не была принята к сведению66. «На сарыкамышском направлении незначительные столкновения», – гласило сообщение штаба Кавказской армии от 7 (20) декабря67. Русское командование не верило в то, что противник сможет перейти в наступление, и поначалу не восприняло активизацию турок как серьезную опасность. Даже в день начала сражения помощник командующего Кавказской армией генерал А. З. Мышлаевский счел появление их батальонов на сарыкамышском направлении ошибкой, допущенной при движении68.
