«Всю внутреннюю политику, – писал агент русского Министерства финансов, – он внешне отдал в руки кабинета: он как будто всем этим не интересуется, да и фактически внутренняя политика не интересует его до определенных пределов. Предел этот – отдельные лица, эту политику делающие: все лица его интересуют и все у него в руках. Не только силой воли и ума и обаянием своей личности держит их царь Фердинанд, как рассказывают, в трепете, но, говорят, по его желанию и документы друг против друга есть у каждого из этих лиц, и лишь он один знает, где все эти документы, и в каждый момент может ими воспользоваться: одним против всех и всеми против одного»10. В системе управления, выстроенной Фердинандом (и удивительно напоминающей «сдержки и противовесы» 1990-х гг. в России), более всего ценились амнистированные негодяи. Превращение заметных фигур политического поля в коррупционеров также было предметом особого внимания короны.
Лучшим способом собственного обогащения и разврата своих политиков Фердинанд считал государственные заказы11. Министр финансов Д. Тончев был обвинен в деле о покупке дефектных железнодорожных вагонов и помилован Кобургом, такой же судьбы не избежал Н. Генадиев и многие другие министры. О генерале Рачо Петрове шутили и его враги, и его друзья, что он не смог бы сколотить и половину своего состояния, если бы родился 150 лет назад, с генеральской пенсией, и прожил бы этот длинный век, не потратив ни гроша. Это тот самый Рачо Петров, который в 1886 г. был назначен регентством С. Стамболова главнокомандующим (в чине майора) с правом утверждения смертных приговоров учреждаемых военно-полевых судов. Тогда они активно использовались против «врагов Болгарии» – русофилов, «предателей рубладжиев», сторонников воображаемой «Задунайской губернии». В 1894 г., после отставки С. Стамболова, он издал приказ об аресте бывшего премьер-министра, который вскоре был убит. Генерал Михаил Савов также прославился удивительным и необъяснимым богатством12.
Список подобного рода политиков можно было бы продолжить, но наиболее видным из них в данный период стал назначенный премьер-министром после окончания Второй Балканской войны Васил Радославов. Ранее он был заключен в тюрьму по обвинениям в хищениях и освобожден Фердинандом до начала судебного процесса13. Его русофобское правительство на декабрьских выборах 1913 г. получило только две пятых голосов в Народном собрании, оппозиция отказывалась голосовать за бюджет, и Фердинанд сохранил «свое» правительство только благодаря способности маневрировать между партиями-антагонистами среди оппозиции. Для этого особенно пригодилось умение царя развращать политиков и лично прощать их. Следует отметить и то, что собственно партия премьер-министра имела в Собрании всего шесть голосов, и тем не менее его правительство продолжало удерживать власть. В марте 1914 г. В. Радославов получил все же небольшое превосходство за счет доизбранных делегатов из вновь приобретенных территорий в Македонии (в большинстве это были турки). Несколько стабилизировали положение этого правительства германские займы, заключенные весной 1914 г.14
Германо-австрийский консорциум во главе с «Дисконтогезельшафт» предоставил Софии 500 млн франков под 5 %. Для того чтобы оценить масштаб этой сделки, необходимо учесть, что к этому времени общая задолженность Болгарии составляла 808,15 млн франков, из которых 615,2 млн – международные займы под гарантию болгарского правительства и около 150 млн – реквизиционные свидетельства, оставшиеся после Балканских войн. Займ гарантировался Софией остатками поступлений от табачной монополии, предназначенных для выплаты займов 1902, 1904 и 1907 гг., поступлениями от налогов на необработанный табак, папиросные гильзы и бумагу, импортными пошлинами. Консорциум получал право на строительство железных дорог Плевна – Ловчен и Порто-Лагос – Михайлово, а также на строительство порта в Порто-Лагосе (небольшой поселок на побережье Эгейского моря, который по планам должен был заменить Болгарии перешедшие к Греции Салоники)15.
Лучшие районы Фракии, дававшие около 25 млн кг первоклассного табака в год, переходили под германский экономический контроль. Русский посланник в Болгарии А. А. Савинский сообщал накануне заключения этого договора: «Видя, что Болгария, недовольная Бухарестским договором и чувствующая себя одинокой, готова пойти на всякую политическую комбинацию, которая позволила бы ей, с одной стороны, выйти из этого одиночества, а с другой – возместить хоть отчасти потери последней войны, немцы деятельно наталкивают ее на сближение с Турцией, с которой они сохраняют или думают, что сохраняют, хорошие отношения. Затем та настойчивость, с которой немцы решили теперь во что бы то ни стало навязать Болгарии деньги, которых в сущности у них самих нет, условия этого займа и поручение переговоров германскому посланнику в Софии тоже свидетельствуют с неоспоримой очевидностью о том значении, которое придается этому займу»16. Условия его не пугали стамболовистов.
Впрочем, им нечего было бояться: главу правительства только что амнистировал Фердинанд Кобург. Премьер не был исключением. Процесс над его «подельниками» начался 1 (14) марта 1914 г., хотя под суд ряд министров и генералы М. Савов и Р. Петров были отданы решением Народного собрания от 13 (26) февраля 1911 г. за «систематическое нарушение законов и нанесение ущерба государству в корыстных целях». «Подсудимые, – сообщал в Петербург накануне войны А. А. Савинский, – люди незаурядной энергии, лишенные всяких моральных принципов, без всякого сознания долга гражданина, но с большими связями в армии и среди македонских бездомников. В направлении болгарской политики в недавнем прошлом в русло, враждебное России, они видели средство отстранения от управления так называемых русофильских партий и возможность для них самих захвата власти, этого главнейшего в Болгарии источника всяких благ»17.
Все эти преступники были прощены царем почти сразу же после начала большой европейской войны, а 24 июля (6 августа) 1914 г. Народное собрание нового созыва проголосовало за прекращение процесса18. Гораздо хуже обстояло дело у тех, кто не был коррумпирован и позволял себе роскошь иметь собственную точку зрения. Иногда они использовались царем для прикрытия, причем в прямом смысле этого слова. Встречая возвращавшиеся с войны части гарнизона Софии, Фердинанд, которого с трудом удалось уговорить пойти на этот шаг, поставил по бокам от себя известных своими русофильскими взглядами генералов Р. Д. Радко-Дмитриева и Георгия Вазова. Та же история повторилась при встрече Македонского ополчения, только на этот раз царь, опасавшийся комитаджей, предупредил своих генералов: «Не забудьте, что в случае чего-нибудь я буду стрелять»19.
Фердинанд не любил честных людей и не прощал свидетелей своей слабости, тем более, если был обязан им поддержкой. Неудивительно, что после окончания Второй Балканской войны популярный в стране и армии и талантливый генерал Р. Д. Радко-Дмитриев, герой Адрианополя и Чаталджи, был отправлен посланником в Россию. Не последней причиной этого назначения было следующее качество генерала, отмеченное Г Н. Трубецким: «Это был столько же русский человек, как и болгарин»20. Другой не менее популярный в армии и в стране человек – генерал Никола Иванов, твердый русофил, бывший военный министр, командовавший 2-й армией в Первую и Южным фронтом (греческим) во Вторую Балканские войны, был отправлен в запас «по собственному желанию»21. Фердинанд предпочитал опираться на военных, воспитанных в его правление на идее личной преданности и благодарности царю.
