Надежды Ставки на успех пропагандистских действий среди болгарской армии не оправдались. Митрополит Старой Загоры Мефодий, вдохновившись победой под Туртукаем, написал письмо царю Фердинанду, которое было опубликовано в «Народни право» 15 сентября 1916 г.: «С нами Святой Дух! Вот почему сербы, англичане и итальянцы сгинут под мечом наших солдат. Мать Россия, «матушка», также уже почувствовала его острие! Тем не менее она будет благодарна. Она испробовала на себе качество нашей стали и убедилась, что ее ученики стали прекрасными мастерами»76. В том же, если не более резком, духе были выдержаны и обращения командования болгарской армии к своим подчиненным.
14 октября 1916 г., после взятия Констанцы, главнокомандующий действующей армией генерал-лейтенант Н. Жеков обратился к своим подчиненным с призывом с помощью нынешних союзников Болгарии довести до конца дело отмщения всем ее бывшим союзникам и «обезвредить» Румынию. Не была забыта и «так называемая наша освободительница Россия», стоящая «рядом с нашими заклятыми врагами как у Салоник, так и в Добрудже». Генерал уверял, что имеет «бесспорные доказательства» того, что русские, как и румыны, активно участвовали в «глумлении и зверствах над мирным населением», называл Россию «нашим непримиримым врагом», который стремится завладеть Болгарией, и призывал стереть из сердца «всякое чувство признательности за минувшее»77.
Сделать это болгарам было проще из-за ошибок, допущенных русским командованием: на острие русских войск шли сербы, которые воспринимались тогда болгарами как злейшие враги. Сербы прекрасно сражались, их появление поначалу вызвало почти шок у болгарских офицеров78. Впрочем, первые сильные ощущения довольно быстро прошли, тем более что закрепить успехи первых русско-сербских атак было нечем. Не лучшим решением было и назначение Зайончковского. Войска были доверены исполнителю, не верившему в возможность успешного выполнения плана операции. 5 (18) сентября, после перехода в наступление и нескольких успешных действий, Зайончковский успокоил Ставку относительно судьбы Констанцы – непосредственная угроза этому порту, по его словам, была снята79. Однако надежды на достижение желаемого эффекта в рядах болгарской армии сразу же рухнули.
Первые болгарские пленные, взятые русским отрядом, заявляли на допросах, что воевать с русскими они не хотели, но когда увидели, что наши войска идут вместе с презираемыми румынами и ненавистными сербами, то больше не колебались80. Жестокость в боях, случаи сопротивления со стороны гражданского населения – все эти признаки взаимного остервенения быстро стали нормой81. Зайончковский требовал подчинения себе румынских войск и направлял в соседние румынские части своих офицеров для обучения управлению войсками, тактике современного боя и использованию артиллерии82. 18–20 сентября (1–3 октября) русские и румынские части в Добрудже энергично атаковали болгар, стремясь оттянуть их силы на себя и дать шанс на успех фланговому удару 3-й румынской армии, которая должна была перейти через Дунай и ударить по глубокому тылу противника. Русско-румынское наступление имело определенный успех83.
Удары русских частей привели к тому, что наступление немцев и болгар в Добрудже приостановилось, они даже вынуждены были попятиться. Болгарские части, по оценке Людендорфа, были малопригодны для наступательных действий84. 1 октября румыны перешли Дунай у Рахова, однако время для нанесения удара в спину Болгарии было упущено, да и сил для серьезного наступления на этом направлении у румынского командования не было. Оно явно вдохновлялось опытом 1913 г., но тогда вперед было двинуто 4 из 5 имевшихся у румын корпусов, которые попросту не встретили сопротивления по причине отсутствия сил у болгар. Именно это тогда так помогло румынской армии, не сумевшей прочно и быстро наладить переправы через реку85.
На этот раз румыны двинули за Дунай всего около 15 тыс. человек, что было явно недостаточно для самостоятельных действий. При этом определенное превосходство в силах все же было достигнуто: 195 батальонов, 55 эскадронов и 169 батарей против 110 батальонов, 28 эскадронов и 72 батарей у центральных держав. Болгары были вынуждены бросить под Рахов буквально все свои силы на правом берегу Дуная, даже гарнизон Туртукая, в котором был оставлена всего лишь одна дружина. Она была переведена в Разград и, поскольку был базарный день, быстро перевезена на угрожаемый участок на реквизированных повозках. Впрочем, даже демонстрация за Дунаем удалась румынской армии плохо. Командование не смогло распорядиться и имевшимися войсками – не хватало понтонов, мосты проваливались под тяжестью орудий и конских упряжек, переправа не была защищена от действий кораблей и авиации противника, которые прорывались к переправе и расстреливали понтоны и мосты, вызывая панику у румынских солдат86.
3 октября при поддержке австро-венгерской дунайской флотилии Макензен отбросил румын с большими потерями за Дунай. Неудачей также закончилась и русско-румынская попытка перейти в начале октября в контрнаступление в Добрудже против германо-болгаро-турецких сил. Исключением было столкновение в этот день сербских добровольцев с 25-й турецкой дивизией низама. Турки потеряли свыше 2,5 тыс. человек и 2 батареи скорострельных орудий и довольно быстро побежали, сметая все на своем пути. Несколько болгарских батальонов было увлечено в тыл турками. Поражение 6-го турецкого корпуса вызвало временный кризис. Однако вскоре он все же был преодолен87. Болгары и немцы пришли к окончательному выводу: «Турецкие войска хороши, но годятся главным образом для обороны. За ними необходимо присматривать и располагать болгарские войска (ополченцев и маршевые полки) во второй линии»88.
Зайончковский упрекал сербские части в том, что в ходе боев они утратили стойкость – добровольцы опасались плена, где их могла ждать расправа со стороны болгар или передача австрийским властям и виселица.
Дело доходило до того, что раненые на поле боя при угрозе попасть в руки болгар предпочитали кончать жизнь самоубийством89. На самом деле успехи первого периода боев дались добровольческой дивизии весьма дорогой ценой. За время действий в Добрудже сербы понесли огромные потери – свыше 8 тыс. человек убитыми и ранеными. В результате потери возмещали дополнительными мобилизациями среди военнопленных, которые охватили уже около 20 тыс. человек, среди них 9 тыс. хорватов, 4 тыс. словенцев и 7 тыс. сербов. К ноябрю 1916 г. в строю корпуса осталось только 56 % мобилизованных90. Между тем усилия русских и сербов не имели серьезных последствий для судьбы фронта.
У Зайончковского попросту не было сил для реализации частных успехов, тем более что они компенсировались противником весьма легким способом. «Во всех боях, – докладывал генерал, – тактика болгар сводилась к одному – определить участок, где стоят русские и румынские войска, и давить исключительно на румын, держа русские войска только под сильным огнем. Результат такого способа действий был неизменно один: в первых боях румынские дивизии после первого орудийного выстрела отскакивали сразу на большой переход; в последних боях они отходили только из-под огня, где останавливались, пока на них не переносили вновь огонь… При такой особенности нашего союзника русским войскам или приходилось переходить в контратаку, чтобы ударом во фланг болгарам спасать положение союзников (бои 24–25 августа, 4–7, 11–12 и 18–24 сентября), рискуя самим быть окруженными, или пассивно оттягиваться назад, если для перехода в контратаку совершенно не было русских сил (бои 6-13 октября)»91.
