– Ага, у Маши! У нее, если и есть, фиг выпросишь! – заметил Кузя Пузиков, набивая брюхо трансгенными омарами.
Аппетит у Кузи не пропал, несмотря ни на какую усталость. Остальные почти не притрагивались к еде.
– Что, она такая жадина?
– Да нет. Просто ее тут, видимо, все устраивает. Вон, мы еле ноги волочим, а им с Дюком хоть бы что – побежали в теннис играть.
– Это они выпендриваются! – заявила Ляля. – Помяните мое слово, этот Клюшкин только хочет быть героем. А сам и трех дней не выдержит!
– Да я и одного не выдержу! – вздохнула Оля. – Пусть, кто хочет, играет в теннис, или учится жить в канализации, или с парашютом прыгает. А я не буду, и все!
– Я с парашютом тоже не буду! – согласился с ней Кузя. – Нет ни у кого таких прав – заставлять детей с парашютом прыгать!
– Ну и как именно ты собираешься свои права качать? – спросил Федя. – Попробуй возрази им. Сегодня вон Сильвия четко сказала: будут применять меры. Кто опоздает, например, на урок – останется без обеда.
Кузя промолчал. А Олю вдруг осенило.
– Я знаю, как с ними бороться! – твердо сказала она. – Я объявляю голодовку! Рано или поздно моя мама позвонит и выяснит, что ее ребенок заболел…
Ребята принялись обсуждать плюсы и минусы предложенного Олей метода борьбы. Но сотрудники СОСИСки, следящие за их разговором с помощью одной из видеокамер, тоже не дремали. Через несколько минут в столовой появилась Варя.
– Оля, не объявляй голодовку! – попросила Варя. – Тебе это опасно. Ты и без голодовки сегодня два раза в обморок падала. Лучше я объявлю голодовку!
– Ты?!
– Да. Я все равно худеть собиралась. И я тоже ни за что не хочу учиться в этой дурацкой школе с ее правилами. Но твоя мама неизвестно, когда еще позвонит, а мои родители, в отличие от ваших, живут тут, рядышком. Они точно придут меня проведать, и пусть Мене только попробует их не пустить!
Ребята переглянулись.
– Ты – настоящий друг, Варя! – тихо и торжественно сказала Олечка. – Извини, что я тебя сразу не оценила. А ты сможешь?
– Смогу! – кивнула Варя.
– Что это ты сможешь, если не секрет? – поинтересовалась только что вошедшая в столовую Сильвия.
Ребята замерли. Но Варя оказалась на редкость мужественной девочкой.
– Я объявляю голодовку! – спокойно и внятно заявила она, и ни один мускул на ее лице даже не дрогнул.
– У тебя есть ровно три минуты, чтобы изменить свое решение! – громко сказала Сильвия, и на ее лице также не дрогнул ни один мускул. – Иначе через три минуты и одну секунду ты будешь уничтожена!
– Как это, уничтожена? – за всех спросил Федя.
– С помощью вот этой маленькой штучки!
И Сильвия продемонстрировала детям некий приборчик, встроенный в ее кольцо на среднем пальце.
– Вы же говорили, что тем, кто захочет уйти, просто сотрут память! – с ужасом прошептала Лессия, глядя на кольцо.
– Хорошо, – милостиво согласилась Сильвия. – Тебе мы в случае чего действительно просто сотрем память.
– Вы меня угрозами не испугаете! – сказала Варя. – Я никогда не поверю в то, что вы можете просто так меня уничтожить.
Сильвия весело рассмеялась:
– Ну, разумеется, ты никогда в это не поверишь. Не успеешь поверить. Эта штучка так быстро действует! Зато остальные поверят. И в дальнейшем будут умницами. Правда, детки?
Детки дружно молчали. Сильвия посмотрела на часы. Варя стояла, не шевелясь.
– Она не будет голодать! – закричала вдруг Оля. – Она пошутила! Простите ее, пожалуйста! Варя, ну скажи же, что ты пошутила!
Она схватила Варю-2 за плечи и принялась трясти.
– Перестань ты! – отмахнулась Варя. – Ничего она мне не сделает!
Варя попыталась отцепить от себя Олю. Сильвия еще раз взглянула на часы и подняла руку с кольцом, направив его на Варю.
– Десять секунд! – объявила Сильвия.
– Вы не посмеете! – равнодушно сказала Варя.
– Пять секунд…
Оля закричала, присела на корточки и зажала уши руками. Никакого выстрела не последовало. И даже тонкого лучика из кольца Сильвии не вырвалось. Но Варя вдруг вздрогнула и, как подкошенная, рухнула на пол. Оля Окей не потеряла сознания. Она осталась сидеть в той же позе, на корточках, глядя на мертвую Варю и не издавая ни звука. На сей раз в обморок упала Ляля. А Кузю привычно вырвало.
Сильвия переступила через Варю и подошла к Кузе.
– Ты слишком много ешь, Пузиков! – заботливо проворковала она, гладя его по голове. – Ты явно переедаешь. Ведь за сегодня это уже второй раз с тобой, правда?
Сильвия кивнула головой в сторону кучи не успевших перевариться омаров, вывернутых Кузей.
– Это не дело. Придется организовать для тебя отдельное, диетическое питание. Конечно, это лишние расходы для государства, но вы – перспективные дети, и мы все ради вас сделаем. Ты же не собираешься протестовать против диеты, Кузя?
Кузя еле заметно кивнул головой.
– Я не поняла! – с сожалением произнесла Сильвия, многозначительно постучав пальчиком по кольцу.
– Я не буду протестовать! – замирая от страха и не имея сил отвести взгляд от лежащей в совершенно неестественной позе Вари, прошептал Кузя.
– Ну и замечательно! – обрадовалась Сильвия. – Вечерние уроки начинаются через двадцать пять минут.
После игры в теннис Маша занесла ракетку Дюшке, растолкала его и заставила спуститься пообедать. Когда они вошли в столовую, Вари там уже не было. За столиком в углу одиноко сидел Рино Слунс, покорно поедающий все блюда, которые перед ним стояли.
– Ты же собирался умереть там, в классе! – попыталась подшутить над ним Маша. – Разлегся на полу, как бревно на солныш…
Рино поднял на нее стеклянные глаза, и Мария осеклась.
– Варю убили! – сказал Рино.
– Что?
– Варю убили! – повторил Рино и вкратце поведал им о том, о чем ему уже успели рассказать ребята.
В первый момент это известие произвело на Риза почти шоковое впечатление. Он один из всех знал, что Варя – биоробот. Зачем им понадобилось ее убивать?! Впрочем, уже через несколько секунд догадался: чтобы это было примером для других! Риз мысленно усмехнулся. Он собрался было широко улыбнуться и сказать, что… Но тут Ризенгри вспомнил о том, что он теперь вовсе не он, что он теперь Дюшка.
Риз нагнул голову, закусил губу и тихо заплакал.
– Ты что, Дюшка! – испугалась вдруг Маша. – Ну не плачь, что ты! Мы с тобой выживем, обязательно! Мы выживем, мы тут самые сильные, да?
– Неважно, кто сильный, а кто слабый, – ответил ей Ризенгри. – Нельзя делить людей по такому принципу.
