Пусть, только бы не вылезать. Спрятаться, исчезнуть, замереть.
Только бы не видеть эту жизнь, в которой меня убивают. В которой убивают людей вокруг меня.
Вместо меня.
Комиссар подождал некоторое время, потом осторожно позвал:
– Оля?
– Компьютер, – пробормотала я, высунув нос наружу.
– Что?
Я, с трудом подбирая слова, стала объяснять про звонок Владимира Петровича, про некоего человека, привезшего мне якобы компьютер от Игоря. Комиссар строчил в блокноте.
– У него есть дипломатический иммунитет?
– Я не знаю, какую должность он занимает, и даже фамилию его не знаю… Но у меня есть номер его телефона.
Я продиктовала и потянулась за кофе. Комиссар любезно поддержал чашку, которая заплясала на блюдце.
– Вы понимаете, что это меня хотели убить? – спросила я.
Комиссар запустил пятерню в рыжие волосы.
– Скорее всего… – наконец проговорил он.
– Ради чего было бы убивать Кати?
– Можно все-таки предположить, что кто-то не хотел, чтобы она вспомнила «одноклассника» Шерил и чтобы покушение на Шерил не связали с его визитом к Кати.
Я немного подумала:
– А как ее нашли? Она же жила в моей квартире.
– Догадаться, что она ходит в больницу к Шерил, было, согласись, нетрудно. А дальше выследили.
Я еще подумала.
– Но тогда где мой компьютер?
– То-то и оно.
– Это был только предлог, чтобы выведать мой адрес у Владимира Петровича?
– Судя по всему. А ты действительно ждала компьютер от Игоря?
– Был разговор… Давно уже, месяц назад.
– Выходит, это твой Игорь прислал убийцу?
– Не могу поверить… Скорее тот, кто знал, что Игорь обещал мне компьютер.
– Можешь предположить, кто?
– Могу. Сережа.
Комиссар тяжело вздохнул.
– Выходит, и конфеты были для меня, – сказала я.
– Я сожалею… Но на то похоже.
– Господин комиссар, вы… Вам что-нибудь понятно? Что-нибудь удалось выяснить?
– Немного, к сожалению. В описаниях, которые мы собрали по больнице, есть двое, напоминающих того парня в джинсовом костюме. В больницу он, правда, приходил не в джинсах. Если это вообще он: средний рост, брюнет, довольно красивый, около тридцати лет – этого мало, крайне мало… Мы попробуем сделать фоторобот, тебе надо будет прийти в полицию…
– Он русский, – сказала я убежденно.
Комиссар удивился.
– Русский, я вам говорю! Я это поняла.
– Вот так просто взяла и поняла?
– Во-первых, в России носят джинсовые костюмы.
– Уф, старая песня!
– И каскетки! Есть любители носить их задом наперед.
– Не морочь мне голову, ладно? Давай сразу во-вторых!
– Не знаю… Во-вторых нету. Я перебрала всех возможных иностранцев, но как-то не подумала, что быть русским – это тоже быть иностранцем! А если бы подумала, то сразу бы поняла – этот парень русский, без всяких сомнений! И точка.
– И я, по-твоему, подобные показания должен в деле зафиксировать? – проворчал комиссар.
Я пожала плечами. Почему бы и нет, собственно?
– Мы установили по номерам машины: она взята напрокат в Бельгии, платили наличными, имя наверняка вымышленное. Не русское, во всяком случае.
– Наличные – это очень по-русски.
– Да, слыхал я про это. Стало быть, русский… Впрочем, я и сам подумывал об этом. Ты знаешь, что экологисты из «Чистой планеты» собирались вступить в борьбу с русской мафией, вывозящей ядерные отходы? Не больше и не меньше! Эти ребята – снимаю, конечно, шляпу перед их храбростью – все сумасшедшие! Разве что молодостью можно извинить их самонадеянность… Это же все равно что выйти невооруженным навстречу танковой дивизии!
Комиссар покачал удрученно головой.
– Тебе лучше? – заговорил он снова. Я ответила кивком. – К тому же то, что случилось сегодня, напоминает мне… Около двух лет назад в Париже произошло подобное преступление: расстреляли человека через дверь. Убит был один русский, некий Мазарин, – богатый, из ваших «новых». Дело это очень нашумело. Убийца был, судя по всему, наемный, из России.
– Вы думаете, это тот же самый?
– Необязательно. Такими убийствами напичканы американские фильмы про мафию – ничего и изобретать не надо, бери готовый рецепт и…
– Погодите, если он наемный убийца… В детективах вот пишут, что у них всегда один и тот же почерк. Если он стрелок, то почему решил взорвать машину Шерил? Почему подложил отравленный шоколад?
Комиссар снова вздохнул и пригладил рыжую шевелюру.
– Мало ли, что в детективах пишут… Он, скорее всего, действовал по обстоятельствам. Затея с бомбой замедленного действия должна была сработать наверняка, пять минут – срок достаточный, чтобы накрыть водителя и пассажира в машине. По воле случая – не удалось. Вы оказались в больнице. Подложить бомбу в больницу – согласись, это уже настоящий терроризм, перебор. Он нашел другое решение: конфеты в подарок. Да еще так удачно получилось: Джонатан принес тебе в этот же день цветы! Казалось бы, на этот раз дело в кармане: ан нет, опять промашка. Кто же мог предположить, что ты, по доброте душевной, отдашь почти половину конфет медсестре? Из них отравлены были четыре. Он рассчитывал, что ты их отправишь в рот одну за другой. А получилось, что несчастная Селин съела из отравленных две подряд, к двум другим же, к счастью, никто не успел прикоснуться… Убийца, наверное, сам себе не верил: из ста шансов на его стороне были девяносто девять, но ты дважды подряд выиграла единственный – остаться в живых! И тогда он пошел на тот вариант, где тебе не оставалось ни одного процента на выживание: пришел по твоему адресу, по которому ты живешь одна, и изрешетил дверь, когда ему ответил женский голос… Как умно, кстати, было решение никому не говорить о твоем переезде: теперь-то уж он уверен, что дверь продырявил вместе с тобой! Что пока является единственным плюсом во всей этой чудовищной ситуации: тебя должны оставить в покое. На время.
– Мне прыгать от радости?
Комиссар встал со стула и прошелся.
– Не столько прыгать, сколько думать тебе надо. Я ничего не могу, Ольга! След уходит в Россию, мы здесь не распутаем этот клубок. Через некоторые наши каналы нам удалось выяснить, что русским официальным организациям, вроде вашей полиции и разведки, о покушении на Шерил ничего не известно… Я хочу сказать, что никакие контролируемые ими группировки к этому акту не причастны.
– У нас половина милиции коррумпирована. Так что эта информация…
