Федор оглянулся, поднял брови и снова занялся монитором. Таис хорошо знала, что, когда он такой, лучше его не трогать. Лучше не мешать, поэтому, торопливо переплетя косы, допила сок, сжевала бутерброд и направилась к квадратному проему с лестницей, ведущей вниз.
Пищевой агрегат с нелепым именем Грум тут же загудел низким басом:
– А стакан куда дела? Надо вернуть, я их помою и поставлю на полку. Так положено по программе. Посуда должна возвращаться на место.
– Вот же зануда. После поставлю тебе твой стакан. Я даже помыть его смогу.
– Мыть посуду – это моя задача. Ваша задача – пить сок, – не унимался агрегат.
Но Таис уже не слушала его. Она торопливо слезла вниз и снова оказалась зажатой в узких белых коридорах. Теперь главное – не заблудиться. Где тут Федькины крестики?
Таис, успевшая привыкнуть к тесным гладким проходам, приспособиться к прямым углам и многочисленным поворотам, неожиданно быстро вышла в ту самую часть крейсера, где велись ремонтные работы. Лишенная гладких панелей стена пестрела кабелями и платами, точно нутро огромного робота. Замершие многоножки смешно висели на стенах, будто ожидая, когда же им снова дадут команду. Рядом топтались нерешительные шестиногие. Лежали ровными рядами запчасти, стояла странная приземистая машинка на многочисленных колесиках. Для чего предназначалась машинка, Таис не могла понять, да и не стремилась. В любом случае ремонт замер, остановился. И продолжится только после того, как Федор лично отдаст распоряжение.
Ведь теперь вместо Иминуи тут всем командовал Федор. Должен был командовать.
Чуть дальше показалась кладовка, полная притихших и потухших многоножек. Еще дальше – пустые белые коридоры. Как далеко ни продвигалась Таис вперед, сколько ни присматривалась к разодранным частям шестиногих – такое тоже попадалось на пути, – кругом царила безжизненная тишина. Все остановилось на крейсере, замерло, потеряло смысл и цель.
Загадочная Иминуя больше ничего не решала. Как там Федор выразился? «Я твой личный вирус», – сказал он. Против такого вируса у Иминуи не оказалось достаточной защиты.
В широком белом коридоре с прорезиненной дорожкой лежали два разодранных тела шестиногих. Прозрачные куски казались теперь студенистой массой, тела без плат потеряли форму. Почему Пушистик так любит жевать платы? Они крошечные, маленькие и несъедобные. В них нет никакой питательности. Смысл их поедать? Вдруг после такой еды у Пушистика заболит живот?
Таис усмехнулась и тут же отбросила такое предположение. Ерунда, Пуш спал сладко и крепко, как сытая и здоровая животинка. Этого зверя не возьмешь какими-то там несъедобными платами, его вообще ничем не возьмешь.
Вспомнились недавние бои с фриками на станции. Те кидались на роботов-донов, разрывали на части, жевали, ломали, крушили – и ничего с фриками не случилось. Ничто их не брало. Можно было только отрубить голову – тогда фрики погибали. Пушистик обладал точно такими же способностями, он ведь тоже фрик, только маленький. Он точно так же умеет восстанавливаться, выздоравливать и побеждать.
Только теперь Пушистик за них – за Таис и Федора. Он не против людей.
Таис добралась до дверей, ведущих в шлюз, – плотно закрытых, спокойных, неподвижных. Здесь тоже была тишина и пустота. В нишах стояли трое шестиногих – бесполезные и бестолковые.
Хорошо, если бы Федор наладил управление крейсером, тогда роботы подчинялись бы Федору и Таис. Это было бы просто отлично.
Ничего особенного и примечательного на техническом уровне теперь не было, и Таис решила вернуться назад. На ее мини-планшете выходило так, что уже наступил новый день, время тринадцать тридцать. Только ведь для крейсера это время не очень действовало, тут был свой распорядок.
Наверное, роботы существовали вне времени.
2
Таис вернулась к Федору. Тот, услышав ее шаги, поднялся, откинул со лба мешавшие волосы и спросил:
– Что-нибудь нашла?
– Ничего нового. А у тебя как дела?
– Никак. Я не могу разобраться в программах. Это не программы, это живой организм какой-то. Только я пытаюсь добраться до него – он ускользает, закрывается и прячется. Здесь один программный виток уходит в другой, все складывается, как коробочка с секретом. И в итоге у меня остается только крошечная точка-зерно, вскрыть которую я не могу. Это не цифровые технологии, это то, что мне совершенно не понятно. Но ведь нынешних обитателей станции сделали люди, это не органическая материя. Это роботы, значит, они были кем-то созданы. Ничего не возникает просто так, эволюции роботов не существует.
– Как и эволюции людей, – согласилась Таис.
Федор выглядел уставшим. Потемневшие глаза, щетина на подбородке, лохматые волосы. Таис подошла к нему совсем близко, провела по лохмам, приглаживая их пальцами, дотронулась слегка до небритой щеки и тихо спросила:
– Что будем делать? Как мы вернемся на станцию?
Федор улыбнулся ее ласке, но его ответ прозвучал не очень весело:
– Если не разберусь со всем этим – никак. Надо бы проверить шлюзы – нет ли каких катеров, чтобы выбраться на них. Беспилотники для этого не подходят.
– Так пошли проверим сейчас.
– Только выпью кофе.
Агрегат Грум тут же затарахтел низким голосом:
– Эспрессо, капучино, заварной кофе – что хотите, на выбор. И шоколад – горький, молочный, с орехами. У меня тут есть все, что пожелаете.
При словах о шоколаде подскочил Пушистик, выбрался к пробитым стеклянным дверям – лапы захрустели по мелким осколкам. Мотнул головой, разинул пасть, рыкнул и уставился на Таис и Федора. Его морда отчетливо выражала желание пожрать чего-нибудь шоколадного и побольше. И он явно собирался настаивать на этом своем желании.
– Шоколад так шоколад, – покорно согласился Федор, обнял Таис за плечи, и они направились к агрегату.
Тот сразу же начал предлагать еду, но Таис не успела проголодаться.
– Болтливый какой-то, – пробормотала она.
– Соскучился по людям. Часто тут бывали люди, а, Грум? – спросил Федор.
– Люди? – Грум замер на мгновение, зашипел, наливая горячий кофе с молоком в пластиковую прозрачную кружку с изогнутой ручкой.
Как только кружка оказалась полной, он выдвинул ее на поднос и уверенно пробасил:
– Людей тут давно уже не было. Пять лет, три месяца и семнадцать дней назад приходил последний раз человек устанавливать новейшие технологии. Ему дали четыре часа времени на работу, и он был из последнего поколения людей, которых называют управляемыми. Раньше таких не было.
– Раньше – это когда? – тут же уточнил Федор.
– Раньше – это на момент моего создания. Я – устаревшая машина, обслуживающий агрегат. Подобных мне лонов списали на тот момент, когда меня решили поставить на крейсер. Я просто оказался наиболее дешевым вариантом для обслуживания людей, а люди сейчас в меньшинстве, и вкладывать большие средства в них никто не желает.
