Под бдительным присмотром Уильяма Маршала они пустились в путь. Сердце Алиеноры истекало болью. Правильно ли она поступает, отсылая их из Аквитании? Она больше не знала ответа. Жоффруа не оглядывался, но Ричард ловко развернулся в седле, чтобы помахать ей, и потом они исчезли, проглоченные пеленой дождя, а она осталась одна.
Глава 43
Пуатье, лето 1173 года
Алиенора сидела в своем любимом кресле в дворцовом саду, окруженная кустами красных палермских роз – много лет назад их подарил ей король Сицилии. Это место, спрятанное за прокаленными солнцем стенами, было тихой гаванью среди бурь, мятежей и распрей, но Алиенора знала: стоит ей прочитать письмо, лежащее у нее на коленях, как потрясения внешнего мира ворвутся в ее убежище.
Этим летом, как и в предыдущие годы, тут и там вспыхивали военные конфликты и восстания. В Англии против Генриха взбунтовались графы Норфолк, Лестер, Дерби и Честер. С севера наступал король Вильгельм Шотландский, а с другой стороны в английские владения вторглись графы Булонский и Фландрский.
В Пуатье Алиенора и ее двор перебрались в великолепный новый замок. Она жадно ловила все новости о мелких стычках и крупных сражениях, пересуды и слухи. Ее обвиняли в подстрекательстве к мятежам: сыновья еще недостаточно взрослые для того, чтобы сеять смуту, стало быть это мать руководит ими, это ее вероломство всему причиной. Подобные предвзятые мнения, распространяемые верными сторонниками короля, вызывали у Алиеноры лишь саркастическую усмешку.
Письмо было скреплено печатью Ротру, архиепископа Руанского, одного из близких друзей Генриха, к которому Алиенора, однако, всегда питала глубокое уважение.
– Вы откроете письмо? – поинтересовалась Изабелла, отрезая нить от вышивки, над которой работала.
Королева поморщилась.
– По правде говоря, я борюсь с искушением сжечь его, – ответила она, но взяла себя в руки и сломала печать. Развернув пергамент, она стала читать вслух, что написал архиепископ.
Алиеноре, королеве Англии, от Ротру, архиепископа Руанского, и его епископов.
Да будет мир в вашем доме.
Алиенора состроила гримасу.
Брак – это прочные, нерушимые узы, освященные перед лицом всего народа, и ни один христианин не вправе пренебрегать ими. То, что соединил Господь, человек разделить не властен. Грешна та женщина, что покинула супруга и не выполняет своего священного долга. Женщина, которая не признает супруга своим господином, попирает наказ Священного Писания: «Жене глава – муж». Она создана из его ребра, она от него неотделима и обязана подчиняться его власти.
С глубоким сожалением мы во всеуслышание заявляем, что вы оставили своего мужа и, что еще хуже, наущаете детей милорда короля и ваших бунтовать противу отца. Мы разумеем, что, буде вы не вернетесь к супругу, вы станете и дальше чинить великие бедствия. Подобные ваши действия приведут к разорению всего и вся в королевстве. Посему призываем вас, досточтимая королева, вернуться в объятия вашего супруга и нашего короля. Через ваше примирение в королевстве воцарится мир, и через ваше возвращение радость вернется на наши земли. Вопреки обязанностям женщины и повинуясь ребяческому капризу, вы принесли несчастье милорду королю. Пока еще ваше неповиновение не зашло слишком далеко, вам следует возвратиться. Мы уверены, что король выкажет вам всю возможную любезность и гарантирует полную безопасность.
Взываю к вам: внушите сыновьям послушание и уважение к их отцу. Он страдает от непомерной тревоги, обиды и скорби. Вернитесь к мужу, или мы вынуждены будем прибегнуть к каноническим законам и объявить вам анафему. Не хотелось бы писать вам таких слов, но, коль скоро вы не опомнитесь, с горечью и слезами мы исполним наш христианский долг.
Когда Алиенора закончила читать, ее трясло от бешенства, страха и отвращения.
Изабелла, бледная, смотрела на королеву широко раскрытыми глазами.
– Святая Мария! – Она коснулась руки подруги. – Это ужасно. Нельзя ли как-нибудь этого избежать?
– О, можно, – мрачно произнесла Алиенора. – Подчиниться Генриху. Меня хотят сделать козлом отпущения и уже гремят оковами.
Второе письмо, с печатью Генриха, прилагалось к первому. Внутри пергаментного свитка был подарок – четки из янтаря и горного хрусталя. Алиеноре очень захотелось швырнуть их в ближайшую выгребную яму, но она поборола искушение: вещица не из дешевых, ее можно продать или использовать для подкупа. Генрих обращался к ней «Моя дорогая супруга», и Алиенора с трудом подавила раздражение.
Я надеюсь на то, что ты по-прежнему предана мне и сделаешь все возможное, чтобы усмирить наших сыновей и наставить их на путь истинный. Не сомневаюсь в искренности твоих намерений. Однако, если окажется, что ты замыслила недоброе, я отплачу тебе той же монетой.
И затем – обыкновенные приветы и прощальные слова. Как же это дело зашло так далеко? Как получилось, что она дожила до такого?
– Гарри считается со мной так же, как его отец, то есть вообще не слушает, – произнесла Алиенора. – Я попала между двумя жерновами, и они истолкут меня в муку, тогда как я ничего не могу изменить. Оба винят меня в своих ошибках.
– Но если вы поедете к Генриху и упадете к его ногам, это будет спасением для вас, – возразила Изабелла. – Что еще смогут сделать Гарри, Ричард и Жоффруа, кроме как вернуться в лоно семьи? Бросать Генриху вызов – все равно что прыгать со скалы.
Алиенора стиснула зубы.
– Так ты советуешь вернуться к нему?
– А что еще остается?
Алиенора отвела взгляд и посмотрела туда, где в листве вишневого дерева переливался свет летнего дня. Около этой вишни она играла маленькой девочкой. Именно здесь архиепископ Бордоский сообщил ей о смерти отца и сказал, что теперь, тринадцати лет от роду, она становится герцогиней Аквитании.
– Остается бросить ему вызов, – пробормотала Алиенора. – Если я поеду к нему, ничего не изменится. Он станет обращаться со мной так же, как и всегда, и меня будут винить во всех грехах. – Она коснулась руки Изабеллы. – Тебе надо уехать, ради твоего собственного блага. Поезжай в Турень, здесь оставаться небезопасно. Отвези Иоанна и Иоанну в Фонтевро; и Маргариту тоже, ей нельзя быть здесь. Все должны уехать.
– Не делайте этого! – взмолилась Изабелла. – Генрих – помазанный король и ваш супруг.
– Гарри тоже помазанный король, и он мой сын, – возразила Алиенора. – После того как муж попрал мои права на Аквитанию, он больше не может требовать от меня преданности. Он загнал меня в угол, и теперь я свободна в выборе средств. Очень мило, что ты говоришь о повиновении мужу, но ты смотришь на этот вопрос через призму своих отношений с Амленом, который в твоих глазах не делает ничего предосудительного. Только не говори, что он твой муж и ты обязана подчиняться ему, – это и так написано у тебя на лице. – Последние слова она произнесла с горечью, скривив губы, но тут же раскаялась в этом, заметив обиду в глазах Изабеллы. – Тебе надо уехать, так будет лучше и для тебя, и для меня.
