В феврале 1924 года в Ираке прошли выборы в Учредительное собрание. Депутаты были настроены против ратификации англо-иракского договора. Тогда британский верховный комиссар фактически предъявил Учредительному собранию ультиматум: если договор не будет ратифицирован, в Ираке вновь будут установлены британские органы власти, как было после капитуляции Османской империи. В результате Национальное собрание 37 голосами из 100 (остальные депутаты отсутствовали) ратифицировало договор. Но уже сам тот факт, что режим мандата приходилось поддерживать такими методами, доказывает, что жизнеспособной политической системы в Ираке, о которой мечтала Гертруда, не было создано.
До того, как стать королем, Фейсал никогда не бывал в Ираке и не имел влияния на местные племена. Во всем он вынужден был полагаться на Гертруду, которая знала Ирак, как никто в Англии, и ладила с местными племенами. Она знала традиции всех кочевых племен Ирака и также давала квалифицированные советы британским бизнесменам, как вести бизнес в Ираке. С 1921 по 1924 год она была также председателем Комитета, управлявшего библиотеками Ирака. Крупнейшая из них, Багдадская библиотека мира, являлась частной и была доступна только платным подписчикам. Но в 1924 году она перешла в ведение министерства просвещения и стала Багдадской публичной библиотекой, а в 1961 году превратилась в национальную библиотеку Ирака.
Багдадские газеты с возмущением писали: «Лондон обещал нам арабское правительство с британскими советниками, а создал британское правительство с арабскими советниками». Лоуренс, возмущенный обманом, стал именоваться Лоуренсом Аравийским. Формально иракская монархия была конституционной, фактически же вся власть вплоть до окончания Второй мировой войны принадлежала британскому Верховному комиссару.
Тем временем, разочаровавшись в британских политиках, обманувших его и арабов, Лоуренс уехал в родной Оксфорд, чтобы писать свои разоблачительные мемуары. В августе 1922 года он поступил рядовым в Королевские военно-воздушные силы под именем Джона Росса. Но когда пресса раскопала эту историю, он был уволен. В марте 1923 года он был принят рядовым в танковый корпус снова под вымышленным именем Т. Э. Шоу. Двумя годами позже ему удалось перевестись в Королевские ВВС, где он благополучно прослужил следующие десять лет, в Индии и в Англии, где в 1930–1935 годах в Саутгемптоне участвовал в работе по модернизации скоростных военных судов. Подозревают, что его любовником был его сослуживец. Не исключено, что Лоуренс пошел служить в армию в том числе и для того, чтобы беспрепятственно удовлетворять свои гомосексуальные потребности, что в армии, где служили почти исключительно мужчины, делать было, естественно, гораздо легче, чем на гражданке. В феврале 1935 года Лоуренс вышел в отставку. А уже 13 мая 1935 года он отправился на прогулку вблизи своего дома в Мортоне (графство Дорсет) на мотоцикле и, пытаясь объехать велосипедистов, не справился с управлением. Его выбросило через руль на дорогу. 19 мая, не приходя в сознание, Томас Лоуренс умер в возрасте 47 лет вследствие черепно-мозговой травмы, пережив Гертруду Белл почти на девять лет. По словам Уинстона Черчилля, «в лице Лоуренса мы потеряли одного из величайших людей нашего времени. Я надеялся убедить его вернуться к активной службе и занять командную должность в смертельной борьбе, которая вскоре предстоит нашей стране».
Как писал российский историк и журналист Владимир Абаринов, «Гертруда Белл стала ближайшим советником короля. Она была влюблена в эту землю и мечтала превратить Ирак в образцовое государство. Сегодня можно, конечно, сказать, что затея была гиблой с самого начала: шииты и сунниты, христиане и иудеи, арабы и турки, курды и туркмены – Ирак являлся конгломератом племен и конфессий с разной культурой и разным историческим опытом, раздробленным на множество уделов во главе с местными шейхами. Как было не ввести прямое имперское правление! Но в этом-то и заключался величественный замысел Гертруды Белл – сделать Ирак примером для других арабских стран». Но пример оказался провальным, как в конечном счете и вся арабская политика Британской империи. А Лоуренс Аравийский по этому поводу иронизировал: «Ирак – это, конечно, прекрасный монумент, но я боюсь (а иногда надеюсь), что он недолго продержится». Бывший предводитель антитурецкого восстания не ошибся. Монархия в Ираке протянула до 1958 года, но страна все время раздиралась восстаниями, и хашимитская династия держалась только на британско-индийских штыках. А после ухода англичан из Индии королевский режим в Ираке был обречен.
Гертруда предвидела все проблемы, которые возникнут из-за начертанных ею границ. Она лучше многих других представляла, насколько враждебны друг другу арабы и курды, сунниты и шииты. Но считала, что лучшего решения, чем создание Ирака, все равно нет, и что для такого рода межнациональных и межконфессиональных конфликтов постоянных решений быть не может.
Через несколько месяцев после проведения Каирской конференции Белл писала: «Я ни на секунду не сомневаюсь в правильности нашей политики. Мы не можем продолжать напрямую осуществлять контроль над этой страной, хотя так было бы лучше».
Вместе с Лоуренсом Аравийским Белл помогла утвердиться Хашимитской династии на территории современной Иордании, а также в Ираке. Она помогала проводить границы между новыми арабскими государствами и формировать их политические системы.
Гертруда жила в Багдаде, в обычном доме. По утрам совершала прогулку верхом или купалась в Тигре. Новые руководители Ирака принимали важнейшие решения у нее за чашкой чая. Она принимала у себя и простых иракцев, причем в любое время. В дневнике Гертруда записала: «Те бесчисленные беседы, что я провожу ежедневно с этими джентльменами в тюрбанах, кажутся мне самым важным делом на свете». Она консультировала организацию и проведение первых в Ираке выборов, которые, впрочем, представляли собой фарс с заранее предрешенным исходом, составила текст первой иракской конституции. Снова взявшись за перо, Гертруда опубликовала «Обзор гражданской администрации Месопотамии».
Напряженная работа измотала ее и основательно подорвала ее здоровье. Душевные и физические силы ее постепенно покидали. Смелой, решительной женщине, которая провела всю свою жизнь в борьбе с трудностями, покорила опасную пустыню, служила в разведке, оказалось не под силу построение нации. Как-то она сказала своему отцу: «Можешь быть уверенным в одном: я больше никогда не буду участвовать в “создании” королей; это слишком тяжело». Говорят, что Фейсал охладел к ней и спал и видел отмену британского мандата в Ираке.
В 1925 году она съездила в Англию посоветоваться с врачами. Приговор был суров: на Восток ей возвращаться нельзя, тамошний климат для нее губителен. Отец тоже просил остаться. К тому времени благосостояние семьи Беллов пошатнулось из-за роста забастовочного движения и послевоенной экономической депрессии в Европе. Но Гертруда не собиралась погружаться в дела семейного бизнеса. Жить без Востока она уже не могла и собралась обратно в Багдад, заявив: «Восток вошел в меня настолько, что я уже не понимаю, где он, а где я сама». Ею овладела странная апатия, а затем депрессия. Она переболела тяжелым плевритом, а в начале 1926 года узнала, что ее младший брат Хьюго умер от тифа. Все это усилило депрессию. Впервые о своей реакции на смерть горячо любимого брата Хьюго она написала в письме родителям 10 февраля 1926 года:
