Кто был совсем не счастлив, так это Тайсон, и, когда он поздравлял меня, я понял, что нашей дружбе пришел конец. Улыбки и кивки на стартовой линии исчезли навсегда. Я уже не помню, что, где и как он мне сказал, но это был последний раз, когда мы разговаривали. Больше я не был для него «каким-то там Усэйном», я стал врагом, и наши отношения так и не наладились. Но я не удивился такой реакции. Я знал, что нельзя переживать по поводу эмоций соперников на соревнованиях, так как все реагируют на победы и поражения по-разному. Некоторые люди хотят буквально убить своего врага, других же это не особо беспокоит. Я понимал, почему Тайсон был подавлен, догадывался, что если кто-нибудь встанет на моем пути и отнимет победу в следующей гонке, я ужасно разозлюсь, но был уверен, что не стану так сходить с ума. Я бы нашел в себе силы подняться и стал бы тренироваться еще больше, чтобы победить в следующем чемпионате.
Так же думал мой тренер. На одной из наших многочисленных встреч он объяснил мне, как я должен мыслить, если хочу побеждать.
– Запомни, что у каждого атлета – свое время, – сказал он. – У Тайсона было свое время, у Асафы – свое, а до них свое время было у олимпийских чемпионов на 100 метрах Мориса Грина и Донована Бейли. Но их время прошло, и теперь появился новый чемпион. Если ты сможешь понять это, то, даже проигрывая, никогда не проиграешь.
Однако скоро я прочувствовал все преимущества установления мирового рекорда. Мой результат и победа над Тайсоном в Нью-Йорке дали мне дополнительную степень уверенности перед Олимпийскими играми. Тем не менее единственный человек, который еще беспокоил меня, был Асафа. Он теперь стал соперником, которого я побаивался, несмотря на его волнение на стартовой линии в крупных соревнованиях. Я опасался, потому что видел, как этот парень тренируется. Я наблюдал, как он вырывается из стартовых блоков, и не мог понять, почему он не бежит быстрее. Его старты были просто безукоризненны. Если бы я мог стартовать так же, как Асафа, я бы, наверное, бежал дистанцию за 9,30 секунды. Я бы не думал тогда, что бежать будет трудно, напротив, двигался бы расслабленно – если бы только мог стартовать так же безупречно, как он.
Однажды я даже стал свидетелем, как он сломал блоковую установку. Это было в 2006 году, когда мы разминались перед соревнованиями. Асафа тренировал старт за стартом, когда вдруг – бах! – неожиданно блоки треснули.
«Что за черт, – подумал я. – Что там произошло?»
А затем я увидел, как Асафа размахивает металлическими ножными подставками в воздухе. Они разломились пополам, хотя эту вещь сложно сломать. Значит, сила, которую он вкладывал в стартовое движение, была невероятной.
Я считал, что Асафа может быть очень опасен в Пекине, особенно если сконцентрируется перед забегом, но так или иначе я все-таки еще не выступал вместе с ним на 100 метрах. Этот шанс появился в Стокгольме за несколько недель до Олимпийских игр. Встреча должна была стать для меня важным уроком, потому что многие советовали остерегаться судьи, дающего сигнал к старту. Очевидно, что он давал команды слишком быстро, а это было для меня в новинку. Я много раз бегал 200 метров, и в большинстве случаев стартер был обычным стартером. Они везде были одинаковыми, где бы я ни бегал. Но здесь, как только я встал в блоки, парень закричал: «Приготовиться!»
А затем, только я успел вздохнуть, последовал сигнальный выстрел. Я оказался позади всех, самым последним, ноги буквально застряли в блоках. Сначала наступила паника. Я только начал соревноваться на 100 метрах и был неопытен, поэтому первой реакцией было вскочить и бежать – вот что подсказывал мне рассудок.
«Беги, идиот! – орал он. – Выноси меня скорее отсюда!»
Вот так гонка и закончилась. Как только спринтер приостанавливает фазу разгона, считай, что гонка проиграна, хотя тогда я об этом еще не знал. Я помчался что было мочи за всей группой и вскоре догнал Асафу, который был на первом месте. Когда мы бежали последние несколько метров, я висел буквально у него на хвосте и знал, что если наклонюсь вперед, то настигну его на финишной черте, но тут мой мозг затормозил меня. Он велел мне забыть об этом.
«Так, – подумал я. – Сейчас мне это не нужно».
И я пропустил его на первое место.
Да, то, что я собираюсь сейчас сказать, прозвучит дико, но это стало моим видением того, как я провел этот забег. Мой старт был слабым, и я не заслуживал победы. Мое выступление было позорным, я провалил фазу разгона, и ничто не предвещало хорошего исхода гонки для меня. Но я был счастлив, что все так вышло, потому что это дало мне бесценные знания не только о моем стиле, но и о стиле Асафы. Даже несмотря на свой глупейший старт, мне удалось догнать его у финишной черты, и он победил меня только запасом времени.
Вы должны показать всем: «Эй, смотри, я тренируюсь с Усэйном Болтом: это высокий уровень качества». Вы должны продемонстрировать этим ребятам, что ваше слово и дело чего-то стоят. Если вы проиграете, лучше не возвращайтесь.
«А он не так хорош, – подумал я. – Не стоит слишком сильно переживать из-за этого парня в Пекине».
Когда я сказал об этом тренеру, он расхохотался:
– Ты так рано готовишь новогодние подарки?
Я знал, что это была хорошая мотивация. Я чувствовал в себе большую уверенность на 100 метрах перед Олимпийскими играми. У меня была вера. Я знал, что Асафа так или иначе обгонит меня на первых 40 метрах из-за своего идеального старта, но, как доказали мои гонки в Кингстоне и Нью-Йорке, я могу победить у финишной черты благодаря длинным ногам. У меня было преимущество даже по чисто математическим раскладам: я делал 41 шаг, в то время как он – 44.
С психологической точки зрения преимущество тоже было на моей стороне. Результат в Стокгольме убедил Асафу, что у него достаточно сил, чтобы бороться со мной и Тайсоном. Победа придала ему уверенности, быть может, чрезмерной, но я-то понимал, что его игра уже окончена.
* * *
В беговой среде тренеры и беговые клубы соперничали друг с другом. Со стороны могло показаться, что атлеты – это кучка индивидуально выступающих бегунов, чей девиз: «Каждый сам за себя!», но в реальности все было по-другому. На кону стояла честь клуба, и командный дух накалял атмосферу до предела.
Каждый атлет был особенным, и подобно тому, как «Манчестер Юнайтед» сражался с «Манчестер Сити», а Роджер Федерер бился против Рафа Надаля в теннисе, так у каждого атлета была своя уникальная предыстория соперничества. В этом отношении самым большим противником тренера Миллса был Стефан Френсис, или Франно, из клуба Maximising Velocity & Power Track Club (или MVP), который существовал при Технологическом университете в Кингстоне, где я начинал. Франно был известен тем, что тренировал Асафу. Так как тренер Миллс работал со мной в клубе Racers Track Club при Университете вест-индийской культуры, их соперничество касалось подопечных атлетов, а также переносилось на образовательные учреждения. Вот как было на самом деле.
Однако, как выясняется, у этой истории соперничества более глубокие корни. Очевидно, Миллс и Франно раньше работали вместе, но по неизвестной мне причине их пара раскололась. И с того момента началось соперничество за звание более успешного тренера. Когда я только начал бегать стометровки, поговаривали, что Миллс никогда не выведет меня на уровень Асафы, что раздражало тренера. Мой рекорд в Нью-Йорке тотчас прекратил эти разговоры. Неожиданно тренер стал человеком, в портфолио которого значился Самый Быстрый Парень на земле.
