Черт!
* * *
Я не помню, о чем думал в тот момент. Что вообще крутится в голове атлета, когда он бьет свой собственный мировой рекорд на Олимпийских играх? Возможно, «Вау!» и всякие другие эмоции, которые даже сложно описать. Но я был удивлен, потому что моей целью было получить золотую медаль, а не увидеть свое имя, возглавляющее рейтинги впечатляющих временных показателей лучших атлетов мира.
Думаю, это странно, но меня это не поразило до глубины души. В последнее время бытовало мнение, что я и так удовлетворен званием Самого Быстрого Человека на земле. После Нью-Йорка мое отношение к этому было равнодушным – так, значит так. Конечно, я знал, что это большое достижение, но не гордился этим титулом, мне казалось, что быть олимпийским чемпионом намного почетнее, нежели быть Самым Быстрым Человеком на земле.
Меня легко понять: в любой момент кто-то может пробежать быстрее меня. Какой-нибудь парень, подобный Тайсону, появится на следующих соревнованиях и благодаря попутному ветру или удачному старту сможет великолепно провести гонку и превзойти мой результат. Я мог сидеть себе в Кингстоне и радоваться, пока не зазвонит телефон и тренер не сообщит мне: «Усэйн, тут была беговая встреча в Дохе, и ты не поверишь, но Тайсон пробежал за 9,50 секунды. Ты больше не Самый Быстрый Человек на земле». И так один телефонный звонок может лишить меня титула.
Я понимал это, потому что так случилось с Асафой. Возможно, он смотрел Гран-при в Нью-Йорке дома по телевизору и следил за борьбой между мной и Тайсоном. Думаю, он не ожидал, что я выиграю, никак не ожидал. Наверное, даже рассуждал: «Усэйн победит Тайсона? Да никогда». А затем прямо на его глазах мировой рекорд достался мне. Вот так неожиданно он потерял свой титул.
Ушел.
Навсегда.
За один вечер.
Но быть даже временным творцом истории для меня было здорово, вот почему я был счастлив. Выиграв золото на стометровке в Пекине, я присвоил себе титул олимпийского чемпиона навсегда. Я увенчал себя короной и прославил свое имя подвигом, который никто не сможет превзойти. Ни Асафа, ни Уоллес, ни Тайсон, ни кто-либо другой. Я впервые получил титул Самого Быстрого Человека на земле в Нью-Йорке, но он мог уйти от меня в любое время. Я отчетливо понимал, что любой рекорд может испариться, а получение золотой медали было славным куском пирога. Теперь я почувствовал азарт. Вы, наверное, догадываетесь, что я хотел большего.
Глава 10. Теперь получи свое
Стадион Bird’s Nest уже затих, когда я покинул его тем вечером. Наступила полночь. Прожекторы погасили, трибуны опустели. Слышно было только, как волонтеры собирают мусор и подметают сиденья. Жужжала электрическая тележка, увозящая груду оборудования. Тишина казалась какой-то жуткой после взрыва звуков и красок еще несколько часов назад. Господи, я был опустошен. Я прошел через допинг-контроль и всех этих журналистов – и сейчас хотел поесть куриных наггетсов, повидать семью, тренера и лечь спать. Я должен был отдохнуть.
Я позвонил ЭнДжею, который работал этим летом в Америке. Пекин был так далек от наших былых стратегических совещаний в библиотеке Вильяма Нибба, но сегодняшний результат гонки снова натягивал струну между нами.
– Эй, ЭнДжей, – закричал я, и голос эхом отразился от пустых трибун. – Наконец-то мы сделали великое время!
Когда я добрался до своего дома в Олимпийской деревне, то впервые получил подтверждение тому, что теперь все изменилось, действительно все. Как только моя машина остановилась около ямайского корпуса в Олимпийской деревне, большая толпа людей окружила меня. Могло показаться, что они собрались здесь из-за пожарной тревоги или еще из-за какого-нибудь происшествия. Все стояли на улице и ждали. Я обернулся на Рики.
– Эй, что происходит?
– Я думаю, что они здесь из-за тебя, Усэйн! – сказал он.
Он был прав. Когда я вышел из машины, толпа ринулась к нам. Люди безумствовали, просили автографы, хотели сфотографироваться со мной. Волонтеры, атлеты, друзья атлетов, куча других незнакомых ребят – все они махали ручками, бумагой и кричали:
– Фото! Фото!
Я не понимал, какого черта происходит. Кто-то закричал:
– Сделай жест Молниеносного Болта!
Моя жизнь насегда преобразилась.
Я словно глотнул свободы, которую не мог получить нигде в другом месте. Это было одновременно удовольствие, восторг, чистая энергия. Это было прекрасно.
Я думал, что если выиграл олимпийское золото на стометровке, меня просто будет узнавать большее количество людей, но то, что произошло, выглядело как-то намного серьезнее, чем просто кучка дополнительных фанатов. Это было более масштабно и в то же время более нелепо, чем что-либо в моей жизни. Это была настоящая истерия.
Я нуждался в тишине своего ямайского корпуса, чтобы просто переварить все происходящее. Но когда я зашел внутрь, там меня уже ждали тренер, массажист Эдди и все наши атлеты. Все были на взводе, и атмосфера была накалена от праздничных вибраций. Морис Смит привез с собой в Китай видеокамеру и сразу испытал ее на мне.
– Эй, вот Самый Быстрый Человек на земле! – кричал он.
Я смеялся и смотрел в объектив.
– Теперь я великий чемпион, – сказал я, смакуя этот момент.
Я был рад оказаться дома, если то место можно было так назвать. Здесь я хотя бы ненадолго прятался от сумасшествия и напора Олимпиады. В команде Ямайки царила классная атмосфера, все атлеты знали и любили друг друга, и настроение там всегда было радостным. Во многом эта команда была похожа на юниорскую группу, с которой я выступал в Венгрии и Кингстоне. Тогда мы больше походили на футбольную команду, чем на группу атлетов, выступающих индивидуально, и всех ребят объединяло что-то вроде крепкого товарищества. Мы подбадривали и мотивировали друг друга перед соревнованиями, обсуждали каждого, кто побеждал на состязаниях.
Такой же дух царил и на пекинской Олимпиаде, несмотря на то что в группе было несколько талантливых и целеустремленных атлетов – например Шелли Энн Фрейзер, золотая медалистка на дистанции 100 метров; Мелани Вокер, которая победила в беге с препятствиями на 400 метров; и Вероника Кемпбелл-Браун, золотая медалистка на дистанции 200 метров. Моя медаль была лишь первой в целом ряде других ямайских олимпийских трофеев.
Тренер шутил, не переставая, – ну, или мне казалось, что он шутит.
– У меня для тебя есть несколько новых задач перед твоей следующей стометровкой.
Я пытался запомнить каждый фрагмент гонки, чтобы рассказать о ней остальным и передать то, что я чувствовал, выиграв Олимпийское золото. Эдди хотел узнать, какого рода наслаждение я испытывал, когда мчался по беговой дорожке.
– Просто радость, приятель, – сказал я. – Я испытывал удовольствие, как обычно бывает со мной на соревнованиях, но на этот раз чувство было сильнее. Я словно глотнул свободы, которую не мог получить нигде в другом месте. Это было одновременно удовольствие, восторг, чистая энергия. Это было прекрасно.
