— Что ты там стараешься высмотреть, командир? — нетерпеливо поинтересовался Лешка, не любящий статичные картинки.
— Остров. Нам бы очень не помешали острова на пути.
— Ну и что, увидел?
Я отрицательно покачал головой, повернулся к пикапу, открыл дверь кабины, но был остановлен предложением индейца.
— Ребята, а может, перекусим?
— Рано ты проголодался! Устал уже? — ехидно спросил Винни.
— Почему устал? Просто аппетит после этого кино возник зверский. Красота-то какая…
Оседлав сиденье, я молча, стараясь не хлопнуть, закрыл дверь. Оставшийся без ответа юный команч надулся в кузове, а Винни включил передачу.
Дорога начала спускаться, и после километра пути пикап проехал по каменному мосту через речку Арканзас. Мне не раз казалось странным, откуда у ручьев хватало силы на эту работу. Ливней в последнее время не было, но река и без того наглядно показывала, на что она способна. Не только по руслу, но и заливая частично берега, с шумом и брызгами катилась ледяная вода, украшенная пенными вихрями, а в ней кипела зеленая и бурая листва. На дне рокотали не видные сверху камни, являя еще одно доказательство страшного могущества горной природы. Если эти силы способны так перекатывать камни в обычное время, то каковы они в часы своего пробуждения после ливней!
Миновав мост, Винни притормозил, показывая мне пальцем в свою форточку. Я пригнулся. На нас, словно пушка, из кипящего потока целилась толстенная лесина, начисто ошкуренная потоком. Какая же нужна силища, чтобы такое бревно, переворачивая как соломинку, поставить на попа, да еще и привалить один конец камнями! Зато ниже моста, уже в бухте, своенравный Арканзас довольно быстро устает, разливаясь у моря тихим плесом.
Возле моста стояла капитальная деревянная будка. Сюда по графику для контроля обстановки заходит патруль военных — ниже по течению идет жизненно важное для Додж-Сити строительство речной гидроэлектростанции. Нам было видно береговую крепость, маяк и высокую антенную мачту.
Сразу после реки уже едва заметная среди травы грунтовка повернула от берега к горам и вскоре скрылась в невысоком редком лесу.
Еще через пару километров пикап подъехал к обширной зеленой поляне, на которой вольготно расположилось хозяйство одного из местных фермеров-скотоводов. Трое молодых парней в одинаковых джинсовых полукомбинезонах работали, не покладая рук, распуская вертикальными пилами длинное бревно на доски. Наверняка братья, наемная сила на Платформах всегда дорога, редкий фермер потянет. Завидев выезжающую из леска машину, они прекратили работу, но не помахали руками в приветствии, как это обычно происходит, а молча проводили нас взглядом.
— Не одобряют, — понял я.
— Значит, хорошие люди дальше их хозяйства обычно не проезжают, — мудро уточнил вьетнамец. — Только плохие соседи.
— Гребаный Саид! Чувствую, нарвемся на какой-нибудь скандал!
— Не ругайся зря, не трать нервы, — посоветовал Винни. — Время покажет.
— Когда покажет, будет поздно, — продолжал ворчать я. — Вот увидишь, на обратном пути вилами встретят…
Начался затяжной подъем среди деревьев, которые постепенно становились все выше и выше. Горы спрятались за лесом, и даже снежные вершины можно было разглядеть только на поворотах, когда появлялся частичный обзор. Дорога быстро сужалась до тропы. Было видно, что во многих местах ее расчищали бензопилой. Если бы за рулем «Апача» сидел я, то изматерился бы уже… Но Винни всегда по-восточному спокоен. Он вообще не любит тратить позитивную энергию.
С очередной поляны перед нами открылся пологий склон ближайшей высоченной горы, сплошь укрытый темно-зеленым пологом леса, преимущественно хвойного. Ого! В таком массиве легко спрятать целую дивизию. При грамотной организации службы и соблюдении простейшей маскировки подразделение сможет стоять тут целый месяц, и никто не заметит. Да уж, наверное, непросто вести боевые действия в лесистых горах, таких, как предгорья Главного Кавказского хребта…
По привычке я называю похожие зеленые массивы тайгой, хотя к настоящей тайге эти матерые горные леса, очень разнообразные, богатые живностью и зонированные по высоте, не имеют никакого отношения.
Ее вообще не так уж и много, настоящей тайги, вопреки всеобщему убеждению — люди считают, что тайгой заполнена вся Сибирь.
Конечно, тут все зависит от наполнения термина.
Я, как человек, поживший в настоящей тайге, четко отличаю ее от остальных лесов.
Мне не раз доводилось читать о людях-выживателях, готовящихся к аварийной встрече с тайгой… Даже общался с таковыми чудаками лично. Они обсуждают и комплектуют НАЗы, тщательно выбирают ножи, топоры и огнестрельное оружие, разучивают способы разведения костров и сооружения простейших укрытий из подручных материалов, любят спасительные заначки на теле, смаркированные паракорды и «проверенные опытными людьми» аптечки на все случаи жизни. Совершенно непонятно, как рассчитывают они «вдруг» оказаться в такой среде… Это не летчики-бушкрафтеры, не беглые зэки в перспективе и не жертвы похищения киношными злодеями, охотниками на богатеньких людей.
Мало кто представляет себе настоящую тайгу.
В кинофильмах ее почти никогда не показывают, предпочитая снимать таежные сцены в Карелии или в Подмосковье.
Но выживатели честно готовятся к тяжкому испытанию, порой забираясь в чащобы средней полосы России, проживают там с неделю полудиким способом, после чего считают, что готовы к аварийному попаданию в тайгу.
Глупый маленький мышонок…
Настоящая тайга, раскинувшаяся на бескрайних равнинах между великими реками Восточной Сибири, почти безжизненна, порой даже мертвенна. Огромные территории заняты победившим именно на этой площади деревом. Бесполезно лезть на высоченный кедр, чтобы попытаться оглядеться. Все деревья в такой тайге — примерно одинаковой высоты и одинаковой породы, доминирующей на данном участке. Кедрач, раскинувшийся по берегам Енисея и Ангары на тысячи квадратных километров, не пропускает к земле свет. На коричневом от старой хвои грунте нет подлеска, а значит, нет и зверя. Лишь в период созревания кедрового ореха сюда наведываются грызуны и птицы, в остальное время им здесь делать нечего. Охотиться бесполезно — не на кого. Здесь не трофейные места, медведь не ходит там, где нет ягодников.
Пусть это прозвучит несколько кощунственно, но порой только проход драги, места старых разработок золотоискателей и редкие просеки, созданные людьми, способны разнообразить тайгу. Там есть свет, прорастает кустарник, появляется жизнь… То же самое относится и к редким таежным речкам, на осыпающихся склонах которых лесные великаны просто не могут удержаться. Однако кедр или сосна всегда стараются заполучить свою территорию обратно.
В настоящей тайге зверье жмется к рекам, только в них спасение. И люди в такой среде не живут, они селятся рядом с ней, пользуясь таежными благами сезонно. Там, где есть либо водоемы, либо пересеченная местность.
