Она отыскала его именно там, где рассчитывала: в библиотечной кабинке, за домашним заданием. Зачем тратить время на ленч, когда можно делать математику? Он корябал решение какой-то непонятной задачки и, как всегда, совершенно забыл обо всем вокруг. Когда Дженн похлопала его по плечу, он даже головы не поднял. В конце концов ей пришлось лизнуть ему затылок и почмокать прямо над ухом. Он вскочил с криком:
– Какого черта?!
При этом его румяное лицо зарумянилось еще сильнее, и он ладонью вытер мокрые пятна, оставленные Дженн.
– Чувак, мне нужна твоя помощь, – сказала она ему.
– В чем? Передаче инфекции воздушно-капельным путем?
Он шлепнул себя по шее. Он был умилительным, словно щенок, – и таким же открытым и дружелюбным. Дженн знала его еще с детского сада.
– Ха! Тебе понравилось, и ты мечтаешь о добавке!
Она показала ему язык.
– Бэ! Говори это своей подушке!
– Именно на ней я хотела бы каждую ночь видеть твою голову. – Она захлопнула учебник по математике, а когда он попробовал протестовать, сказала: – Ты получишь «отлично». Тебе всегда ставят «отлично» и всегда будут ставить «отлично». Мне нужны твои мозги. А поскольку они прикреплены к твоему телу, тебе придется пойти со мной.
Он вздохнул, но пошел за ней, проворчав:
– Это с детского сада пошло, да?
– Что именно?
– Когда я тот единственный раз поделился с тобой молоком. Мы пили через одну соломинку. И ты сделала выводы о том, что это означает, и с тех самых пор пребываешь в заблуждении.
– И что ты хочешь сказать?
– Что ты мной не командуешь.
– Командую. Ты пытаешься это скрывать – и тебя нельзя в этом упрекнуть, потому что я невероятно популярная, но я все про тебя знаю еще со второго класса. Перестань с этим бороться. Видишь, дружище?
Она продемонстрировала ему кулачок.
– Что я должен видеть?
– Ты вот где у меня.
Он фыркнул, но улыбнулся.
– Так что тебе нужно?
Она усадила его рядом с собой за компьютер. Как она и рассчитывала, Коротышка разобрался во всем за считаные клики мышкой, перенеся их назад во времени именно к тому, что утверждала Энни Тэйлор. Разлив нефти действительно был. Он произошел ночью, нефть вынесло на берег, и весь Позешн-пойнт был загрязнен. Самая тяжелая фракция нефти, мазут, оставлял следы на всем, к чему прикасался, и этот факт доказывало множество фотографий. Все произошло семнадцать лет назад. Энни Тэйлор не так уж сильно ошиблась в сроках.
– Отврат! – сказал Коротышка, когда они наткнулись на снимки утонувших чаек, подохших крабов и испорченного берега. – Зачем тебе все это понадобилось знать? Готовишь доклад, что ли?
– Не-а. Знаешь, в жилой автоприцеп около нашего дома заселилась одна красотка. Вот она про это рассказала. Она говорит, что Нера – тюлень-мутант, вот из-за этого. Или она – новый вид.
– Новый вид – из-за разлива нефти? Мутант? Ну уж нет! – ответил Коротышка. – Двухголовые крабы? Креветки, похожие на дикобразов? Рыбы с глазами на хвосте? Вот это – мутанты. А черный тюлень? Вряд ли. Но даже если это мутация, то что с того? Она ведь здоровая, так?
– Это как-то связано с ее диссертацией. То есть с диссертацией Энни, а не тюленя. Я ведь даже не знала, что тут был разлив нефти, вот мне и стало любопытно.
– А. Ну, ладно. Мне можно вернуться к алгебре?
– Если сможешь заставить себя покинуть мое общество.
Он возмущенно закатил глаза:
– Сумею.
Он отправился обратно в свою кабинку.
Дженн вернулась к компьютеру и стала читать дальше и искать новые снимки. Ей удалось разыскать еще несколько, пройдя по ссылкам, и спустя несколько секунд она уже смотрела на Позешн-пойнт за два года до собственного рождения. Дом был на месте, сарайчик для наживки выглядел относительно новым – и прицеп, который заняла Энни Тэйлор, тоже стоял на своем месте, но был в хорошем состоянии, а перед ним был разбит аккуратный садик. Эта фотография была сделана до разлива. На снимке после разлива была похожая на деготь жижа, облепившая плавник, валуны и сам берег.
Дженн показалось странным, что никто никогда не говорил ей про тот разлив. Но, с другой стороны, он случился достаточно давно, и никаких его следов на Позешн-пойнт она никогда не видела – так с какой стати кому-то про него говорить. Тем не менее Дженн решила, что Энни будет непросто что-то сделать для своей диссертации на основе разлива и Неры. Что до Дженн, то она вынуждена была согласиться с Коротышкой. Пусть Нера и черная, как кусок угля, но это оставалось ее единственной странностью.
Конечно, именно благодаря этой странности Нера и была ценной для острова Уидби в целом и для Лэнгли в частности. Горожане, владельцы магазинчиков и продавцы сувениров не захотят, чтобы кто-то лез к Нере. Волшебное ежегодное возвращение черного тюленя – это одно. А вот волшебное ежегодное возвращение мутанта – нечто совсем другое. В отношении Неры Энни Тэйлор придется быть очень осторожной, потому что никто не позволит ей портить жизнь самому тюленю или вредить его репутации, в силу которой он был наполовину волшебным и на две трети – почтовым голубем, неизменно возвращающимся в родную голубятню.
Шепот, донесшийся от двери, заставил Дженн прервать свои размышления. Она бросила взгляд в ту сторону – и ее настроение моментально испортилось: версия Вечной Любви в исполнении старшеклассников Южного Уидби заявилась в библиотеку рука об руку, поглощенная своим тихим разговором. Они были островными Беллой и Эдвардом, только без крови и клыков. Дженн даже сумела бы смириться с их существованием, если бы парень когда-то не был одним из ее лучших друзей, а девица… ну той, кем была.
Бекка Кинг внушила Дженн глубокое омерзение с той секунды, когда в прошлом сентябре они впервые столкнулись на пароме, возвращаясь от Мукилтео на остров. А вот Деррик Мэтисон был приятелем Дженн с той поры, когда его, восьмилетнего, усыновила из какого-то приюта в Уганде семья островитян. Дженн совершенно не понимала, почему они стали парочкой. Деррик был высоким, спортивным и обалденным, с макушки роскошно выбритой головы до безупречных пальцев ног. Бекка была… Ладно, она скинула жирок, с которым объявилась на острове и за который Дженн прозвала ее Толстозадой Всезнайкой, но в остальном она оставалась такой же: отвратительно выкрашенные темно-коричневые волосы, очки в массивной оправе, словно пришедшие из прошлого века, бесформенная одежка – и столько косметики, что если даже она не собиралась выступать клоуном в цирке, то ей следовало бы об этом подумать. Объединяли их только мозги, которых у обоих были просто горы.
Они устроились за одним из библиотечных столов напротив друг друга, продолжая тихо переговариваться. Казалось, они сосредоточены друг на друге даже больше обычного, и когда до Дженн донеслись сказанные Дерриком слова, она моментально насторожилась, почуяв нечто любопытное. «Нет, в том-то и дело. Это меня тревожит. И это тревожило бы любого другого. И это встревожило бы тебя, будь все наоборот. Почему ты этого не понимаешь, Бекка?» Неужели – о ужас! – их райская идиллия нарушена? Хотелось бы надеяться. Если на пути истинной любви возникли колдобины, ей хочется первой об этом узнать!
