– Поймите, – продолжал между тем доктор, – я меньше всего хочу попасть под подозрение, если впоследствии действительно окажется, что дама исчезла.
– Что за странная идея? – удивился профессор. – К тому же я уверен, что администрация клиники подтвердит ваши слова.
– Но как я смогу доказать, что привез в клинику именно ту пациентку, которая сейчас перед нами, а не кого-то еще? Вот если бы вы, профессор, поехали в клинику вместе со мной и дождались, пока хирург осмотрит больную, любые вопросы отпали бы. Ваша репутация послужила бы для меня настоящим спасением!
Профессор, который был крайне голоден, кисло улыбнулся. Недурной игрок в бридж, он совершенно не имел покерного опыта и, как следствие, предложение доктора принял за чистую монету – неопровержимое доказательство того, что фантастические теории Айрис не имеют под собой ни малейшего основания.
– Полагаю, что ваша профессиональная осторожность в данном случае совершенно лишняя. Мисс Карр, – в отличие от Хэйра, профессор имел привычку запоминать чужие имена, – заявила, что была в вагоне-ресторане с дамой, которую она называла «мисс Фрой», однако дама эта впоследствии была идентифицирована как фрау Куммер. Мисс Карр чувствует себя не лучшим образом, так что ее ошибка простительна. Учитывая все обстоятельства, нет ни малейших оснований полагать, что мисс Фрой, если таковая вообще существует, присутствует в поезде.
– В таком случае, если все-таки дойдет до разбирательства, смогу ли я обратиться к вам, чтобы вы подтвердили мои слова? – уточнил доктор.
– Безусловно. Я оставлю вам визитку.
Развернувшись, профессор направился в сторону, обещавшую ужин.
Хэйр понял, что Айрис вот-вот взорвется. До сих пор он как-то ее сдерживал, предупреждающе сжимая локоть в нужный момент, но было ясно, что терпение девушки на исходе.
– Только давайте без сцен, – взмолился он. – Будет еще хуже. Пойдемте лучше ко мне в конуру.
Вместо того чтобы подчиниться, Айрис громко объявила:
– Мисс Фрой! Вы меня слышите? Если можете, поднимите руку.
Глава 29. Триест
Мисс Фрой услышала ее. И подняла руку.
Хотя она и не могла видеть под повязкой, однако голос Айрис среди других голосов узнала. Не без труда ей удалось понять, что рядом разговаривают несколько человек; речь их была неясной и прерывистой, словно они находились на огромном расстоянии, а междугородняя связь работала не лучшим образом.
Она тоже попыталась заговорить, но ей мешал кляп. До этого мисс Фрой однажды ценой чрезвычайных усилий почти удалось его вытолкнуть – ей даже вспомнилось, как папа в шутку говорил, что от ее язычка никому нет спасения. Она из последних сил попыталась позвать на помощь, но звук вышел сдавленный и невнятный, словно стон раненого животного. Никто его так и не услышал – а те, кто держал ее в плену, лишь затолкали кляп глубже. Руки ее были примотаны к телу чуть повыше локтей, а ноги связаны бинтом в лодыжках. Доктор и не пытался этого скрыть, когда задрал покрывало и предложил Айрис идентифицировать обувь. Он был уверен, что среди такого количества повязок никто не обратит внимания на еще одну.
Однако ниже локтей руки были свободны – у похитителей кончились бинты. Сердце мисс Фрой радостно затрепетало. Она оценила сообразительность девушки – реакция на ее просьбу, пусть даже самая слабая, означала бы, что пациентка узнает свое имя, и стало бы ясно, кто она такая.
Поэтому мисс Фрой расправила пальцы и помахала ладонью в воздухе в неуверенном призыве о помощи.
И в тот же момент мысли, которые она плохо контролировала, переключились на другое. Сознание ее было мутным от снотворного, но иногда в нем возникали светлые пятнышки – так чистый ягодный сок время от времени прорывается сквозь пенку на поверхности кипящего варенья. В такие моменты ее захлестывал целый водоворот воспоминаний, каждый раз, впрочем, скатывающихся к пережитому потрясению.
Это было невероятно, чудовищно. Она сидела в купе. Вошел доктор и спросил, не поможет ли кто-нибудь ему повернуть пациентку. Доктор пояснил, что сестра отлучилась на несколько минут, а несчастная начала проявлять беспокойство; похоже, ей очень неудобно.
Разумеется, мисс Фрой немедленно вызвалась. К ее всегдашней готовности прийти на помощь примешивалось также и любопытство – вот шанс вплотную увидеть пострадавшую, а может, и узнать подробности аварии. Будет что рассказать родителям в пятницу вечером!..
В купе доктор велел ей поддерживать голову пациентки, пока он ее приподнимет. Согнувшись над распростертым телом, мисс Фрой испытала острейшее сочувствие, еще раз осознав, какая все-таки между ними разница. «Бедняжка еле жива, а я в полном порядке. И еду домой!»
Внезапно забинтованные руки вытянулись и схватили ее за шею.
Пациентка безжалостно сжимала ее горло. В этот жуткий момент мисс Фрой вспомнилась сцена из гиньоля, в которой гальванизированный труп душит изобретателя, вернувшего его к противоестественной жизни. Потом хватка усилилась еще больше, в глазах замелькали искры, и больше она ничего не помнила.
На какое-то время в памяти наступил полный провал. Затем постепенно в окружающем мраке стали появляться проблески чувств. Она осознала, что лежит связанная, с кляпом во рту и повязкой на глазах, а приглушенные голоса вокруг обсуждают, что с ней делать дальше. И перспективы были не слишком радостные. Не имея ни малейшего понятия о том, в чем именно провинилась, она примерно представляла себе наказание. В Триесте ее перегрузят в карету «Скорой помощи». Но повезут отнюдь не в клинику.
Однако, невзирая на затекшее тело и жажду, на телесные и душевные муки, мисс Фрой ни на секунду не переставала надеяться на лучшее. В семье считалось, что она пошла характером в тетю Джейн. В разные годы Викторианской эпохи эта достойная женщина мечтала о говорящей кукле, трехколесном велосипеде, карьере оперной певицы, муже, крупном наследстве. Ничего этого ей увидеть не довелось, но она так и не отказалась от своих желаний, уверенная, что рано или поздно они все же будут исполнены. Бедняжка умерла в семьдесят семь, находясь на содержании родственников, но и в последние минуты продолжала верить и в говорящую куклу, и в наследство, которое позволит ей вести безбедную жизнь и окончить дни в достатке.
История тети Джейн поможет понять, каким образом мисс Фрой удавалось сохранять спокойствие, невзирая на все передряги. К счастью, моменты прояснения длились не так уж и долго. Большую часть времени она находилась под действием снотворного, и все сны были о том, как она пытается – и не может – попасть домой. Каждый раз ей удавалось лишь добраться до ворот и разглядеть дорожку, освещенную так, что видны были каждая ямка, каждый вывернутый камушек. Лужайка и китайские астры, розовые и пурпурные, тоже выглядели в этом свете неестественно ярко, а в морозном воздухе был разлит острый запах ранних хризантем. Дом был совсем рядом, за деревьями виднелась потрескавшаяся черепица крыши, но она чувствовала – что-то не так, и ей никогда не добраться до двери…
