Карелин вопросительно посмотрел на подполковника. Тюльков в разговор пока не вмешивался. Промолчал и Карелин, ожидая продолжения.
– Товарищи из партизанского отряда сообщили, что каратели деревни жгут, а людей на запад угоняют. Тех, которые сопротивление оказывают, на месте стреляют. Вот твари фашистские!
– Твари, – закивали оба партизана. – Чуют, что Красная армия на подходе, и сжигают все подряд.
– Мы связались со штабом дивизии, и нам поручили оказать помощь товарищам. Не дожидаясь, пока продвинутся вперед остальные войска, нанести удар и уничтожить отряд карателей.
– Далеко отсюда? – спросил Павел.
– Километров семнадцать.
Начштаба Банников развернул карту, партизаны показали место. Сообщили, что вышли еще днем, надеясь добраться до передовых частей под прикрытием дождя, однако у немцев кругом посты и заслоны.
– Один из ребят погиб, другого сильно подранили, – рассказывали партизаны. – Вот, из шести человек мы двое добрались. Наш отряд и сам бы удар нанес, но за последние недели большие потери понесли, когда железную дорогу взрывали. Рельсовая война. Знаете, наверное.
– Знаем, – кивнул Тюльков. – То, что движение по «железке» перекрыли, – большое дело.
– У карателей броневики, минометы, – продолжал партизан постарше. – Пытались засаду организовать, снова потери понесли. Против минометов не очень-то разбежишься, да и на бронетранспортерах тяжелые пулеметы. На километр каждый куст простреливают.
– Готовить к выходу батарею? – спросил Карелин.
– Мы тут обсуждали, – неторопливо проговорил Тюльков. – Хотели дать тебе отдохнуть и направить с партизанами первую батарею Захара Чурюмова. Но у него двигатель на одной машине барахлит. В четвертой батарее командир новый, еще толком не обкатанный.
Насчет комбата-2 Юрия Бакулина речи не заводили вообще. Видимо, руководство полка осталось не слишком довольно его действиями на плацдарме.
– Возьмешь с собой взвод десантников, саперов, ну, и разведку. Десантниками пусть капитан Бобич руководит, он, кстати, и по-немецки неплохо говорит.
– Куда я такую толпу на три машины посажу? – вырвалось у Карелина.
– Дадим бронетранспортер «скаут». А про толпу такие выражения брось. Задание важное. Был бы здесь замполит, он бы тебе лучше объяснил. Людей спасаем, их жилье. Они нас с весны ждут, а мы только сейчас прорвались. Бобич, ты тоже все понял?
– Так точно. Только вы про немецкий язык преувеличили. Освоил с полсотни фраз, вот и все мои знания.
– Этого достаточно, – сказал Артюхов. – Фрицы понятливые стали, особенно в последний год. Если сможете, захватите одного-двух «языков». Неплохо бы выяснить, что за части перед нами.
– В каратели самых отпетых набирают, – возразил Карелин. – Такие в плен не сдаются, дерутся до последнего.
– Умный ты, – разозлился особист. – Непонятно, почему до сих пор в лейтенантах ходишь.
– Что заслужил, то имею.
– Хорошо бы поспешить, – озабоченно проговорил один из партизан. – Мы времени много потеряли, пока добирались. Старший лейтенант верно рассуждает. Там не просто солдаты, а эсэсовцы. Обычно такие дела им поручают. Жестокие, гады, но и дерутся – будь здоров.
– Не только эсэсовцы, – отозвался старший из партизан. – Полицаи тоже участвуют. У нас в Шумилине полицейский батальон из Украины расквартирован. Им терять нечего, дерутся крепко. И злости у полицаев не меньше, чем у нас.
– Поэтому лучшую батарею даем, – засмеялся особист Артюхов и хлопнул Карелина по плечу. – Не обижайся, Паша. Будешь ты капитаном, а там и до майора, глядишь, дослужишься.
Три самоходки с десантом на броне вышли на исходе ночи. Впереди двигался американский бронетранспортер «скаут» с разведкой, саперами и партизанами-проводниками. К рассвету, разгоняя облака, усилился ветер.
Дорога была вспахана гусеницами танков. Кое-где ее перегораживали огромные лужи. Миновали полосу немецких укреплений. Здесь хорошо потрудилась авиация и тяжелая артиллерия, оставив множество воронок, заполненных мутной водой.
Бетонный дот на обочине был разбит прямыми попаданиями. Коробка с метровой толщины стенами лопнула. Торчали прутья арматуры, а среди них закопченный ствол 88-миллиметровой пушки. Из развалин с карканьем взлетели несколько ворон.
В этом месте дорогу пересекал широкий противотанковый ров, за ним рядами торчали надолбы. Видимо, наши танки замедлили ход и попали под огонь. На обочине и на дороге застыли штук семь «тридцатьчетверок».
Некоторые сгорели и взорвались от детонации снарядов, башни валялись рядом или сползли на край опорной плиты. Тянуло запахом жженой человеческой плоти. Танкистов в основном успели похоронить, виднелась братская могила с табличкой, на которой теснилось десятка полтора имен и фамилий.
Старшина Шендаков, который сидел в бронетранспортере, снял каску и повернулся к проводникам-партизанам:
– Вот такой ценой победы достаются! Семь машин как корова языком слизнула.
– А танки-то почти все новые. «Т-34-85», – сказал один из разведчиков.
– Ну и что? Пушки у них сильные, а броня так себе, сорок пять миллиметров. Башня только хорошо защищена.
Партизаны молчали, не вмешиваясь в разговор. Тоже сняли шапки, на которых вместе с красными лентами поблескивали эмалевые звезды, подаренные в штабе.
Вскоре картина изменилась. Братья-славяне, прорвав оборону, раздавили и обрушили две траншеи, сровняли с землей орудийные капониры.
Лежало множество немецких трупов, разбитые, сгоревшие бронетранспортеры, грузовики. На обочину завалился мотоцикл. Из коляски торчал ствол пулемета «МГ-42». Его хозяин застыл, сжимая рукоятку. Голова в массивной каске свесилась на грудь. Водитель «цундаппа» пытался спастись, но успел сделать лишь два шага и лежал в заполненной водой канаве. Наружу торчали добротные подкованные сапоги.
– Слышь, старшина, останови броневик! – дружно закричали оба проводника. – Пулемет заберем, патроны. И сапоги у фашиста справные.
– Нельзя. За нами три машины с десантом, – отрицательно покачал головой Николай Шендаков. – Вдруг засада. Шарахнут из зарослей, и закончится наш боевой поход. Да и на хрен он сдался, этот пулемет. На «скауте» их два, один крупнокалиберный, и полные коробки с патронами. На самоходках орудия трехдюймовые и автоматы у десанта.
– Знал бы, чем мы воюем! – воскликнул старший из партизан. – Пулеметы старье, с подбитых танков снимали. Патроны поштучно считаем. Гранаты сами изготовляем. Покажи, Грицко.
Партизан помоложе достал из чехла самодельную гранату, больше похожую на обрезок металлической трубы. Из отверстия в верхней части торчал вместо запала бикфордов шнур.
– Попробуй зажги его в такую сырость, да еще под пулями!
Старшина достал из ящика, стоявшего под ногами, две «лимонки» и протянул их партизанам.
