Понадобилось несколько минут, чтобы разгоряченные рукопашной схваткой оба сержанта заняли свои места в самоходке.
– С ума сошли! Машину в бою бросили!
– Зато весь расчет прикончили, – потрясал опустошенным автоматом наводчик. – Теперь снаряд внутрь всадить – и амбец доту!
Однако Чурюмов разрушать дот не собирался. Обстановка на их участке изменилась. Десантники забросали гранатами траншею. Подоспели остатки пехотной роты и заставили отступить немецкий взвод.
Пехотинцы, потерявшие в бездумно организованной лобовой атаке половину роты, стреляли из траншеи вслед отступавшим, не жалея патронов.
Хотя отходить немцы умели, поддерживая друг друга огнем, но пули находили цель. Прежде чем немецкий взвод добрался до ближайшего укрытия, на земле остались лежать с десяток убитых.
– Чурюмов, развивай успех! – снова выкрикивал команды полковник Орлов. – Молодец капитан, орден за мной. Вперед, не давай гадам опомниться. Посылаю к тебе стрелковый батальон, ударите вместе, пока фрицы не опомнились.
– Поздно. Опомнились фрицы, – буркнул Чурюмов, отключив рацию.
У него остались в строю две машины и полсотни пехотинцев. Попытка перебросить батальон не удалась. Немцы вели непрерывный минометный огонь, посылали снаряды гаубицы-«стопятки». Пулеметы, укрытые в дзотах и бронеколпаках, рассеивали плотные трассы.
Батарее Карелина поначалу везло. Она проскочила наполовину обезвреженное минное поле и вместе с батальном Клычко выбила остатки немцев из первой траншеи.
Затем продвижение замедлилось. Повторялась та же история, что и на других участках. Лобовая атака наткнулась на сильный встречный огонь пулеметов, густо летели мины, стреляли гаубицы-«стопятки».
Маневренные самоходки уходили от прямых попаданий, лавировали и упорно продвигались вперед, посылая снаряды в огневые точки. Два закопанных в землю немецких танка первым увидел наводчик Никита Федосеев.
– Кажись, «пантеры»! – крикнул он. – Павел, видишь?
– Вижу, – отозвался Карелин, всматриваясь в бинокль.
Одна из машин была «пантера». Старший лейтенант узнал ее по длинному пятиметровому стволу пушки и закругленной башне. Второй танк, находившийся немного поодаль, был модифицированный «Т-4» с удлиненной до трех с половиной метров пушкой того же калибра 75 миллиметров.
Это была засада из трех машин, рассчитанная на новые «тридцатьчетверки», недавно появившиеся на фронте. Во время артподготовки один из «Т-4» был поврежден, а новые русские танки прошли стороной.
Командир «пантеры» (и одновременно командир танкового взвода) решил пока себя не обнаруживать и терпеливо ждал приближения русских самоходок, чтобы ударить наверняка и сразу покончить с этими странными, слабо бронированными машинами.
– Курт, – связался он по рации с командиром «Т-4», молодым лейтенантом. – Я беру головную и левую «штугу», ты бьешь по правой. И сразу же беглый огонь по пехоте. Если нет серьезного противника, отыграемся на «иванах». Они прут целой толпой.
Опасно недооценивать противника в самый ответственный момент боя. И тем более хоронить его. Обер-лейтенант слышал от пленных клички этих открытых, как прогулочный кабриолет, странных машин: «брезентовый фердинанд», «братская могила». Работают они на бензине, и костры будут видны издалека.
У Карелина имелось очень немного времени, чтобы принять правильное решение. Он видел, как разворачиваются едва заметные среди травы башни, а по рации слышны переговоры на немецком.
Самоходки подошли слишком близко к засаде – метров шестьсот, но если действовать быстро… Лейтенанты Зацепин и Евсеев услышали команду одновременно:
– Засада! Ныряйте в любое укрытие.
Каждая из трех самоходок выполнила эту команду по-своему. Сам Карелин и его старый товарищ Саня Зацепин выстрелили с короткой остановки и погнали машины в сторону ложбины. Двадцатилетний Ваня Евсеев увидел замаскированные башни и стволы чужих орудий с запозданием. Он посчитал убегать без выстрела трусостью.
Три снаряда, выпущенные батареей Карелина, не достигли цели. Тем более в стволах были осколочно-фугасные заряды, рассчитанные на уничтожение огневых точек, а не танковые башни с броней 70-100 миллиметров.
Зато не промахнулась «пантера». Бронебойный снаряд, способный проломить броню любого танка за километр и более, ударил легкую самоходку в лоб рядом с люком механика-водителя.
Механик был убит, а раскаленная болванка, смяв двигатель, мгновенно воспламенила его. Пробив в борту рваное выходное отверстие, закрутилась среди травы, которая тоже вспыхнула.
Три человека из экипажа, находившихся в рубке, были еще живы, хотя сильный удар свалил и контузил их. Более опытные самоходчики уже бы выпрыгнули наружу, не дожидаясь команды. Машина горела, из отверстия в полу пробивалось пламя.
Но все трое продолжали медлить. У младшего лейтенанта Евсеева была сломана нога, его тащили к задней дверце. Сдетонировали сразу несколько снарядов. Теперь горела рубка. Евсеев понял, что в запасе остаются считанные секунды.
– Прыгайте, ребята!
– А ты, Ваня?
– Сейчас вытащим…
Имевшиеся в запасе секунды истекли. Взорвались сразу не меньше десятка снарядов и оба топливных бака емкостью четыреста литров. Самоходка превратилась в клубящийся огненный шар, внутри которого продолжали детонировать снаряды, раскидывая горящие обломки.
Атака замедлилась. Горели два танка и две самоходные установки, возле траншей лежали десятки убитых и тяжело раненных. В некоторых местах взводы и роты залегли, прячась от плотного огня. В других местах бой продолжался.
Дальше всех продвинулись поредевший батальон майора Клычко и две машины из первой батареи Захара Чурюмова. Их непрерывно обстреливали. Чурюмов не отвечал, желая сохранить две уцелевшие «сушки» для решающего момента.
Батальон Клычко, заняв вторую линию траншей, отбивал контратаку огнем своих и трофейных пулеметов. Десантная рота капитана Бобича тоже действовала активно и приближалась перебежками к отбитому доту и машинам Чурюмова.
Но единое, твердое руководство боем отсутствовало. Командир полка Орлов раздавал команды, смысл которых сводился к охрипшим крикам: «Вперед! Любой ценой вперед!»
Когда ему доложили о двух закопанных в засаде немецких «пантерах» (разведчики ошиблись, «пантера» была одна), полковник оживился:
– Долбаные кошки! Думают, они хозяева на поле боя. Соедините с гаубичным дивизионом.
Но гаубицы выпустили положенное количество снарядов, о чем хмуро доложил командир дивизиона.
– Найдете! Приказываю уничтожить «пантеры». Они срывают наступление.
У командира дивизиона оставались в запасе по три снаряда на орудие, на случай прорыва немецких танков. Бить с расстояния двух с половиной километров по укрытым в земле «пантерам» было бесполезно. Кроме того, дивизион не подчинялся напрямую Орлову.
