Он поднял с земли два трофейных пистолета, отстегнул по привычке часы, но в капонир уже не спускался, приготовившись к бою. После того как загорелись оба танка, атака полка возобновилась.
В характере тридцатилетнего командира полка Сергея Орлова причудливо смешались решительность, излишнее сомнение, поспешность в принятии решений. Не до конца продуманная атака, унесшая множество жизней, бессмысленная гибель противотанкового взвода, который он бросил словно полено в костер, догорающие танки и самоходки что-то стронули в нем.
Захватив адъютанта, он побежал догонять свои роты и батальоны. Начштаба полка его не поддержал. Он руководил боем из командного пункта, а если полковник решил возглавить атаку лично, то это его право.
Сержант Иван Грач, стрелявший в отступающих немцев, с удивлением увидел полковника Орлова, бегущего в окружении нескольких штабных офицеров. Упал раненный в ногу адъютант. Орлов на секунду замешкался, увидел сержанта и крикнул ему:
– Эй, танкист! Перевяжи капитана. Скоро санитары подойдут.
– Перевяжу, – кивнул Грач. – Только я не танкист, а самоход, механик-водитель.
– Давай-давай, механик, – кивнул Орлов и побежал дальше.
Через час полк занял окраину города и спешно укреплял позиции. В тыл тянулась вереница повозок и носилок с ранеными. Для окончательного освобождения Витебска, в числе других подразделений, был стянут весь самоходно-артиллерийский полк подполковника Тюлькова.
Людям дали несколько часов отдохнуть, а затем продолжались бои по ликвидации окруженной Витебской группировки. Немцы оказывали упорное сопротивление, предпринимали контратаки, стремясь вырваться из «котла».
Сумели прорваться около десяти тысяч человек. Но судьба этих наиболее упорных солдат и офицеров вермахта оказалась печальной. До «своих» добрались лишь восемьсот человек, остальные были уничтожены нашими войсками и партизанами.
Причем если в боях с регулярными частями немцы (и даже эсэсовцы) могли рассчитывать на сдачу в плен, то партизаны, пережившие три года оккупации, врага не щадили.
Утром 27 июня остатки немецких дивизий, находившихся в Витебске, приняли ультиматум о капитуляции и сдались в плен. Немецкие войска потеряли под Витебском двадцать тысяч убитыми и более десяти тысяч пленными.
Это была одна из первых значительных побед Красной армии в ходе операции «Багратион». Напомню, что гарнизон Витебска, объявленного «городом-крепостью», был разгромлен в течение четырех дней.
И хотя не все полки действовали одинаково успешно, операция по ликвидации Витебского «котла» была признана советским командованием удачной и произвела тягостное впечатление на немецкие войска.
Глава 5. Путь к Березине
Боевые действия по освобождению Белоруссии уже с первых дней приняли активный наступательный характер. 5-я гвардейская танковая армия вырвалась вперед и перекрыла возможность отхода немцев из города Орши, крупного железнодорожного узла. 26 июня нашими войсками была перекрыта Минская автомагистраль, а на следующий день освобожден город Орша.
Самоходно-артиллерийский полк подполковника Тюлькова понес в первые дни боев значительные потери. Шесть самоходок сгорели или были разбиты прямыми попаданиями. Еще четыре срочно ремонтировались в полковой ремонтной роте.
Рассчитывать на пополнение в ближайшие дни не приходилось. Полк получил сутки на восстановление экипажей и батарей. Из резерва прислали несколько офицеров и сержантов. Об отдыхе речь не шла.
Борис Прокофьевич Тюльков вместе с начальником штаба Банниковым и капитаном Чурюмовым в очередной раз просматривали штаты полка. Даже если будут введены в строй поврежденные машины, то полк пойдет в наступление с большим некомплектом – пятнадцать самоходок вместо двадцати одной по штату.
Практически три батареи. У Павла Карелина остались всего две машины. У Захара Чурюмова тоже две, но капитан мог хотя бы рассчитывать на восстановление самоходки, которой временно командовал механик-водитель Иван Грач. Командир машины погиб.
После короткого спора пополнили до четырех самоходок первую, вторую и третью батареи. В четвертой батарее, которой командовал молодой комбат Василий Гладков, оставили три машины.
Комбаты первых трех батарей считались наиболее подготовленными и опытными. Но когда заговорили о капитане Бакулине, Захар Чурюмов скептически покачал головой:
– Его бы лучше в резерв. Наслышан, как он на плацдарме воевал.
– Чтобы комбата с батареи снять, нужны веские причины, – рассудительно заметил подполковник. – А то, что он с Карелиным не поладил, еще не повод. Да и не всем героями вроде тебя быть.
– При чем тут герой? – вскинулся Чурюмов. – Слабоватый комбат, и все тут. Кстати, я хотел бы командиром машины Ивана Грача назначить. Мужик решительный, с головой, самоходку хорошо знает.
Возразил начальник штаба Банников:
– Грач – старший сержант, а по штату машиной офицер должен командовать.
– Такой, как Бакулин…
– Ладно, не бурчи, – вмешался Тюльков. – Я не возражаю, но следует со штабом дивизии согласовать. Своими правами могу только присвоить Грачу звание «старшина»… Пусть временно принимает машину, а там видно будет.
Карелин приводил в порядок две оставшиеся «сушки» своей батареи. Хотя машины оставались в строю, но требовалось устранить мелкие неисправности. Сменили моторное масло, почерневшее от перегрева, подтянули соединения, заклепали две пробоины в бортовой броне.
Новый заряжающий Федор Слобода прибыл из экипажа утонувшей на переправе через болото машины. До этого находился в резерве. Точнее, воевал несколько дней в десантной роте капитана Бобича.
Как и большинство заряжающих, которые имели дело с довольно увесистыми снарядами, Федор был крепкий, широкоплечий парень невысокого роста. Воевал больше года, так, что учить его не приходилось. Однако Алесь Хижняк не преминул прочитать сержанту инструкцию:
– Ты теперь в экипаже комбата Карелина, а это повышенная ответственность. Рот в бою не разевай и не высовывайся. У нас заряжающим Костя Бурлаков был. Хороший парень, опытный, а высунулся во время обстрела и поймал осколок в черепок Насмерть…
– Федору это не грозит, – возразил наводчик Никита Федосеев. – Костя ростом под метр восемьдесят был, а Слобода на голову ниже. Ты лучше расскажи, Федор, как вы самоходку сумели утопить.
– А чего хитрого? – пожал плечами младший сержант. – Ночью шли, ничего не видно. Лейтенант молодой, дергался и механику постоянно указания давал.
– Хуже нет таких командиров, – заявил Алесь Хижняк – Ну, а механик?
– Тоже не слишком опытный. А тут ночь, ни хрена на видно, настил качается, крепления рвутся, он занервничал и врубил полный газ. Лейтенант ему кричит: «Не газуй, слышишь!» А механик испугался, что утонем. Гусеницы с такой силой провернулись, что одно бревно лопнуло. Вот тут мы уже по-настоящему тонуть начали. Передок в воду ушел, уже люк захлестывает, а механик-водитель все на газ жмет.
