Ивана Марфина и двоих местных жителей, подозреваемых в связях с немцами, увели под конвоем для отправки в фильтрационный лагерь.
– Зря Артюхов с ним так, – высказал свое мнение Паша Карелин. – Мужика искалечили, до сих пор хромает. Можно было по-человечески поговорить.
– По-человечески? – зло оборвал товарища Захар Чурюмов. – А ты не слышишь, как по дворам бабы воют? Это они со своими мужьями и сыновьями прощаются. Вон в том дворе парня и девушку вместе хоронить собрались. Не успели тебе рассказать их историю?
Весной сорок четвертого года немцы предприняли самое сильное наступление на партизан Белоруссии. Приближались советские войска, а партизанское движение в республике приобрело огромный размах. И с каждым днем оно все больше активизировалось, создавая для вермахта проблему фронтового масштаба.
Немецкие войска по дорогам могли передвигаться лишь большими группами и только днем. Взрывались мосты, воинские эшелоны, были парализованы целые участки железной дороги.
Карательные операции против партизан проводились и раньше. Однако на этот раз немецкое командование подключило все имеющиеся силы. В том числе полицейские батальоны, эсэсовские части и даже дивизии, следующие на фронт. Широко использовалась авиация, бронетехника.
Многие партизанские отряды оказались в блокаде. Измотанные непрерывными боями, оставшись без боеприпасов, командиры отрядов, чтобы спасти своих людей, пошли на крайние меры.
С разрешения штаба партизанского движения отряды временно расформировывались. Пробиться сквозь плотное кольцо окружения было практически невозможно. Раненых укрывали на островках среди непроходимых топких болот. А личный состав просачивался или пробивался с боями сквозь кольцо блокады мелкими группами от двух-трех до десяти человек.
Это была трагическая страница в истории Белоруссии. Партизан преследовали специально обученными собаками, прочесывали каждый куст, любое болотце, не говоря о селах, где обыскивался каждый дом и сарай.
То в одном, то в другом месте вспыхивали короткие бои. Большинство обнаруженных партизан предпочитали умереть в бою, зная, что легкой смерти им не ждать. Особенно от эсэсовцев и украинских полицаев. В этот же период массово расстреливали и сжигали жителей, заподозренных в связях с партизанами.
Группа из четырех партизан, троих парней и девушки угодила в кольцо преследователей недалеко от села Ольховники. У них имелось оружие и небольшой запас патронов. Убедившись, что через плотное кольцо не прорваться, решили спрятаться в лесу и переждать облаву.
Один из партизан обнаружил в старом большом дубе дупло. Пошарив внутри веткой, убедился, что там могут поместиться двое. Самые молодые из этой группы, парень и девушка, были жених и невеста. Обоим недавно исполнилось по семнадцать лет.
Партизаны постарше убедили их спрятаться в дупле, хоть какой-то шанс выжить. Девушка боялась лезть в дупло, плакала, но согласилась.
– После облавы выберетесь или мы за вами придем, – убеждали их товарищи.
Дурные предчувствия девушку не обманули. Оба спутника были обнаружены карателями и после короткого боя взорвали себя гранатами. В бою были убиты двое эсэсовцев. Немцы привезли на место боя десятка полтора жителей села Ольховники и сожгли их вместе с телами партизан из огнемета.
Эту страшную сцену видел парень. А девушка слышала отчаянные крики. Молодую пару немцы не обнаружили. Но, провалившись в глубину дупла, они никак не могли выбраться.
Парень сломал нож, пытаясь расширить отверстие. Молодая пара продержалась трое суток. Можно только гадать, какие мучения они испытали. Оба предпочли бы принять смерть в бою, чем остаться наглухо замурованными в тесноте темной норы.
На крики о помощи никто не отзывался. Весенний лес был пуст. Жителям деревень строжайше запрещалось покидать свои подворья. Тогда умирающая от жажды, сдавленная наглухо, семнадцатилетняя пара застрелилась из нагана.
В короткой записке они кое-как вывели слова прощания с родными и просили отомстить за них.
Мертвые тела парня и девушки обнаружили спустя время по запаху разложения. Но до прихода Красной армии трогать не решались – это грозило расстрелом. Когда село после боя заняли наши войска, жители рассказали эту историю.
На следующий день особист Артюхов вместе с представителем прокуратуры, партизанами и местными жителями ездили на это место. Составляли акт о зверствах оккупантов. Затем останки партизан и сожженных жителей привезли в село.
Артюхов, крепко выпивший с партизанами, рассказал увиденное офицерам. И зло добавил, обращаясь к подполковнику Тюлькову:
– Жаль, что тех пятерых пленных эсэсовцев на месте не постреляли! Глянул бы ты на сожженные тела и на то, что от парня с девчонкой осталось после двух месяцев в дупле. Ни лиц, ни глаз… А обоим по семнадцать лет было!
– Я много чего за три года войны насмотрелся, – невозмутимо ответил командир полка. – А эсэсовцы случайно в плен угодили. Они же в серой армейской форме воюют, а черепа и молнии на петлицах наши в спешке не разглядели. Ну и без этого не меньше сотни побили.
Банников открыл пачку папирос, протянул особисту:
– Покури, успокойся. Полчаса назад наши еще человек двенадцать пленных пригнали. Половина раненые, в кустах прятались. Их тоже прикажешь расстрелять?
– Пусть живут. Кому положено, разберутся, – буркнул Артюхов.
– А я думал, ты и с ними сам разбираться будешь. Ты же у нас СМЕРШ.
– Ладно, отстань от человека, – сказал Тюльков. – Поторопись со своими штабными писарями документы на погибших оформить. В бой вступим – некогда будет.
А Паша Карелин вместе с Саней Зацепиным и Захаром Чурюмовым неожиданно получили приглашение на ужин от местных партизан.
Посидели душевно. Ребята из отряда приготовили жаркое из дикого кабана. На столе стояли миски с соленьями, бутылки самогона. Самоходчики принесли с собой трофейного рома и консервов. Для девушек – несколько шоколадок.
Подняли тост за победу, за товарища Сталина, за скорейшее освобождение Белоруссии. Светловолосая девушка подкладывала Паше закуску. Рассказывала с неповторимым белорусским говором о своей жизни, а когда Павел обнял ее за плечи, не отстранилась.
Потом пошли провожаться. Целовались у березы на окраине села. Расставаться не хотелось, и когда Павел хрипло предложил: «Может, к тебе пойдем?», девушка засмеялась и крепче прижалась к нему.
Ночь провели на сеновале и заснули только под утро. Когда расставались, договорились снова встретиться вечером. Но в полдень прозвучал сигнал сбора, и полк двинулся дальше.
Шли вдоль автомагистрали к Минску. Впереди танковая бригада, штурмовой стрелковый полк, за ним самоходно-артиллерийский полк Тюлькова, пехотинцы на грузовиках из полка Орлова, артиллерия, части боепитания. Вперед, на Минск! Такие надписи виднелись на указателях вдоль магистрали.
