Скорострельный «МГ-42» ударил длинной очередью. Подсек одного из бойцов, который свалился, взмахнув руками. На фоне задымленной улицы были хорошо видны цепочки трассеров, которые уткнулись еще в одного бойца. Отделение залегло.
«Максим», с его точным прицелом, нащупывал очередями немецкий пулемет. Второй номер пулеметного расчета «МГ-42», подававший ленту, выпустил ее и схватился за пробитое плечо. Но скорострельный «машингевер» поймал в свою оптику «максим». Пули хлестнули по березе, лязгнули о щит и прошили кожух.
Павел Карелин в перископ своей самоходки отчетливо разглядел распластавшееся тело убитого пулеметчика. Двое других бойцов из расчета лежали, прижимаясь к земле. Из продырявленного кожуха несколькими струйками текла вода и смешивалась с кровью.
Пехотинец во дворе был тоже убит наповал. Другого, с простреленной ногой, товарищи сумели оттащить в сторону и перевязывали.
Гранатомет выпустил еще один заряд, чтобы добить русский пулемет и его расчет. Многолетняя береза приняла удар мины на себя. Из развороченного, но устоявшего ствола выбивались языки пламени, горела, скручиваясь, толстая смолистая кора.
– Наши березы жжет, паскуда, – матерился Алесь Хижняк. – И ребят сейчас добьет.
Карелин уже разглядел место, где прятался гранатомет.
– Алесь, доверни машину левее.
Фугасный снаряд влетел в укрытие. Взрыв разметал на части гранатомет весом полторы сотни килограммов. Ствол сорвало с лафета и отбросило вместе с телом унтер-офицера. Уцелел лишь один человек из расчета. Зажимая уши ладонями, он, шатаясь, брел по двору. Еще двое гранатометчиков остались лежать возле развороченного лафета.
Оба пулеметчика, словно только сейчас почувствовали жар от горящей березы, подхватив «максим» и коробки с лентами, побежали к укрытию. Из немецкой траншеи их обстрелял автоматчик, но туда уже пробились десантники во главе с командиром роты Александром Бобичем.
В траншею полетели гранаты. Немцы выпрыгивали наружу, понимая, что осколки в тесном пространстве мало кого оставят в живых. Причем лишь единицы пытались убежать. Остальные кидались на десантников, стреляя на бегу.
Молодой немецкий лейтенант в массивной, наползающей на лоб каске кричал, подбадривая себя и подчиненных. Он успел срезать десантника и нажал на спуск, наводя ствол на другого.
Боек сухо щелкнул, опустел магазин. Ефрейтор, выручая своего командира, кинулся на русского десантника. Очередь в упор пробила тело насквозь, вырвала из спины клочья окровавленной гимнастерки. Ефрейтор, развернувшись, дал очередь в другого десантника, но промахнулся. Сержант, отбросив в сторону автомат с расстрелянным диском, кинулся ефрейтору под ноги и, сцепив руками колени, опрокинул его на спину.
Немецкий лейтенант уже вставил в свой «МП-40» запасной магазин, но в ближнем бою потерянные секунды часто становятся ценой жизни. Удар приклада в скулу сломал лейтенанту челюсть, а болевой шок обездвижил восемнадцатилетнего выпускника офицерской школы.
Стреляли уже мало. Не оставалось места, чтобы развернуть оружие. Многие уже израсходовали патроны, а перезаряжать автоматы и карабины не хватало времени. К десантникам присоединилась рота пехотинцев из батальона Петра Клычко. На подмогу к защитникам траншеи бежали десятка три эсэсовцев из полицейского полка.
Рота пехотинцев была неполная и едва ли насчитывала полсотни бойцов. Зато эсэсовцы являлись серьезным противником. В войсках «эсэс» не было принято без конца козырять друг другу. Прошедшие жесткую подготовку на крови, эсэсовцы дрались отчаянно и могли, не глядя, пристрелить своего же собрата, проявившего слабость.
И внешне они отличались от обычных солдат вермахта. Рослые, в камуфляжных куртках, почти все с автоматами и обязательным кинжалом на поясе, эсэсовцы приближались молчаливой, уверенной в себе группой.
Бывший студент, а теперь командир роты Александр Бобич понял, что в первую очередь надо остановить эсэсовцев.
В эти же минуты командир батареи Павел Карелин заметил приземистое штурмовое орудие, выползающее из-за развалин. Завязывался клубок серьезного боя.
Это была модифицированная машина, которая массово выпускалась с сорокового года фирмой «Даймлер-Бенц». Многие из 10 тысяч этих машин запечатлела немецкая кинохроника, начиная с первых дней нападения Германии на Советский Союз. Массивная самоходно-артиллерийская установка с утопленной в корпус рубкой и короткоствольной пушкой.
На броне сидят смеющиеся, уверенные в победе солдаты. Немецкое оружие несокрушимо! Оказалось, что еще как сокрушимо.
За три года войны это штурмовое орудие («штурмгешютце», или проще «штуга») получило усиленную броню и новую удлиненную пушку калибра 88 миллиметров.
«Штуги» выползли парой, одна за другой. На броне уже не сидели смеющиеся солдаты, а, пригнувшись, шагали следом, укрываясь за машинами. Головная быстро и мягко развернулась на покрытых резиной гусеницах. Пушка длиной три с половиной метра смотрела на улицу, где шел бой.
«Штуга» выискивала цель и была способна крепко ударить своими десятикилограммовыми снарядами. Но русские и немецкие солдаты смешались в рукопашной схватке. Кроме того, закрывая обзор, бежал к траншее взвод эсэсовцев.
– Ну, эти сейчас покажут иванам, – сказал молодой лейтенант, командир группы из двух машин.
Он воевал с весны и участвовал в успешных контрударах, которые не дали русским продвинуться вперед в апреле. Их установка уничтожила тогда две «тридцатьчетверки» и крепко потрепала стрелковую роту. Правда, «тридцатьчетверки» были старого образца. Но лейтенант с удовлетворением вспомнил, как их тяжелый снаряд буквально сорвал башню русского танка.
Они хорошо приложились и по русской пехоте, уложив пулеметными очередями не меньше двух десятков солдат. В успехе того боя главной заслугой были умелые действия опытного экипажа. Однако лейтенант, не раздумывая, приписал главную заслугу себе как командиру взвода и был отмечен в приказе по дивизии как перспективный и смелый офицер.
– Ударим, когда русских погонят, чтобы не задеть своих.
Наводчик, из числа старых артиллерийских унтер-офицеров, предостерег командира:
– Здесь где-то прячутся русские танки или самоходки. Я слышал выстрелы. Хорошо бы послать разведку.
Разведка была послана, а лейтенант увидел цель.
Капитан Бобич, понимая, что эсэсовцы могут сразу переломить ход боя, бежал им навстречу вместе с расчетом «Дегтярева» и отделением десантников. Силы слишком неравные, но это все, что удалось собрать за несколько минут.
Медлить было нельзя. Решительный настрой эсэсовского взвода надо сбить с ходу. Рядом с Бобичем, как всегда, бежал его семнадцатилетний ординарец Андрюха Минаев.
Понимал это и комбат Карелин, чьи самоходки наступали по двум улицам и невольно рассеялись, подавляя огневые точки и поддерживая стрелковые роты. Павел не хотел обнаруживать себя раньше времени, но другого выхода, пожалуй, не оставалось.
