– Ты о том давнем деле с убийством отчима?
– Александра покрывала брата, заставив всех поверить в то, что отчим пропал, а на самом деле он до сих пор закопан на их старом участке.
– Ты хочешь его раскопать?
– Я – адвокат, а не следователь, и мне кажется, что отчим Александры был отвратительной личностью – самое место ему там, где он находится!
– Но ты могла бы привлечь Кузьмина к ответственности за то убийство.
– Не уверена, что хочу. Все случилось слишком давно, вряд ли стоит ворошить прошлое, ведь Кузьмин – известная личность с большими связями. Сомневаюсь, что делу дали бы ход: скорее всего, его похоронят, как и самого отчима. В конце концов, кто наш единственный свидетель? Только твой приятель-пьянчужка, двоюродный братец Кузьмина. Кто может быть уверен, что он даст показания против него? Более того, он не видел, как все происходило, а получил информацию от кузена – значит, Кузьмин может сказать, что ничего ему не говорил и что мужику все послышалось!
– Труп отчима свидетельствовал бы против него.
– Если тело все еще там. Даже если это и так, кто станет проверять? Для этого нужны веские основания, а Кузьмин, как ты сам понимаешь, не позволит такому случиться. Мы свое дело сделали: убийца Сугривина за решеткой, Устинья полностью оправдана – значит, мы хорошо поработали!
– Я все-таки не понимаю, за что Гойда ополчился на Сугривина, ведь он не знал, что тот вместе с начфином «сливает» информацию о «Пугачеффе» конкурентам! – не унимался Захар. – Только Галиева знала правду, но она не успела рассказать обо всем Кузьмину, так как решила, что убила Сугривина, и затихарилась! Как Гойда объясняет свою неприязнь к племяннику шефа?
– Да никак. Я могу только высказать догадки, ведь Гойда старательно покрывает босса. Во-первых, как начальник службы безопасности «Пугачеффа», он не мог не знать о похождениях Сугривина. Гойда постоянно находился рядом с шефом и помогал ему прятать грешки и даже преступления племянника под толстым слоем взяток его жертвам. Кроме того, Кузьмин мог и поделиться с ним тем, что «любимый» племянник шантажирует его информацией об убийстве отчима, полученной от тяжелобольной Александры перед самой ее смертью: черт же дернул ее рассказать обо всем сыну! Сугривин тут же проверил сведения, помчавшись к Извекову – тот сам рассказал об этом Диду, когда они вместе бухали…
– Интересно, зачем она вообще это сделала? С ее смертью секрет оказался бы навсегда похоронен, а Кузьмин освободился бы от постоянного страха, что кто-то узнает его тайну!
– Умирающие часто ведут себя странно, – пожала плечами Регина. – Кроме того, Александра ведь не знала, что за дрянь ее обожаемый сын. Брат тщательно скрывал от сестры все, что могло ее расстроить, особенно в последнее время, когда она болела.
– Ну да, не знала – а изнасилованная учительница?
– Возможно, Александра пребывала в уверенности, что учительница сама виновата? Ведь Сугривин был несовершеннолетним, а она должна была отдавать себе отчет! Если бы Юлия Рыбалко пошла в полицию и написала заявление, делу дали бы ход, и все могло обернуться иначе. Однако она этого не сделала, поддавшись на уговоры Кузьмина, и все осталось шито-крыто – может, Александре даже не сообщили о случившемся! Кузьмин всегда помнил о том, что сестра потеряла дочь, и не мог допустить, чтобы что-то случилось с Сугривиным, будь то тюрьма или другая неприятность. Так что, даже если он и хотел избавиться от племянника, то не стал бы ничего предпринимать при жизни Александры. Думаю, если бы Рафия, как намеревалась, сообщила Кузьмину о шпионаже Сугривина…
– Скажешь ему теперь?
– Пусть Рафия говорит, ведь она для этого даже частного детектива нанимала.
– Он тебе не нравится, да?
– Кто?
– Да брось – Кузьмин, конечно же!
– А за что мне его любить, позволь спросить? Он каждый раз вылавливал племянника из дерьма, скрывая его грязные дела! Может, если бы после истории с учительницей Кузьмин позволил ей написать заявление, не случилось бы того, что случилось? И бедная Анжелика Вязьмина не оказалась бы прикована к больничной койке! Сугривину тогда было всего семнадцать лет, поэтому ответственность за его поступок, как и за все последующие, несет именно Кузьмин. Когда воспитываешь свинью, трудно надеяться, что она превратится в белого лебедя – это закон природы! Сугривин привык к безнаказанности, к тому, что дядька всегда его прикроет, поэтому вел себя нагло, не опасаясь наказания. Тем не менее несмотря на усилия Кузьмина, благодарности к нему он, похоже, не испытывал: как только представился случай, Сугривин без всяких угрызений совести «сдал» его «Живой воде» со всеми потрохами, да еще и посмел шантажировать, чтобы получить место Рафии в концерне. Вот что бывает, когда позволяешь детям слишком много – они становятся преступниками!
– Макаренко ты мой! – с нежностью произнес Захар, поглаживая руку Регины, лежащую на скатерти. Ее смуглая кожа резко контрастировала с белизной материи, и он ощущал под своими шершавыми пальцами ее гладкость. – Когда у тебя родятся дети, все они станут президентами или, на худой конец, премьер-министрами!
– Издеваешься? – нахмурилась она, и меж ее бровей образовалась вертикальная складка.
– Восхищаюсь, – улыбнулся он. – Ты, как всегда, на высоте, враг повержен, и мы все получили полное моральное удовлетворение. Только вот материального нам, похоже, не видать!
– Ну почему же? – возразила Регина. – До суда дело не дошло, поэтому много денег мы, конечно, не получим, однако и вовсе без вознаграждения не останемся: Троицкий прислал денежный перевод за то, что я вытащила его жену из неприятностей…
– Куда сама же ее и затянула? – ухмыльнулся Захар.
– Ей не следовало ничего скрывать от мужа – сама виновата. Кроме того, наше предыдущее дело обеспечит нас месяцев на шесть вперед!
– Господи, неужели ты и в самом деле думаешь, что меня бабки интересуют?
– Нет, разумеется! Я вообще не понимаю, зачем они тебе, если ты живешь в деревенской конуре с «удобствами» на улице?
– Мой мотоцикл обходится очень дорого! Кроме того, у меня много бедных друзей, которым все время не хватает на жизнь.
– То есть если я – Макаренко, то ты у нас – Мать Тереза?
Лед окончательно треснул, и Захар вздохнул с облегчением. Он терпеть не мог ссориться с Региной и каждый раз испытывал невыносимые муки, когда она смотрела на него с неодобрением. Ему так хотелось стиснуть ее маленькое тело в объятиях, чтобы никогда больше не отпускать, но она всегда давала понять, что не хочет этого. Просто друзья – ничего больше. Что ж, пусть так оно и будет: иметь Регину в друзьях все же лучше, чем находиться вдали от нее.
– Я предлагаю выпить за успешное окончание дела! – предложил он.
– А не рановато для выпивки? Кроме того мне еще к прокурору ехать…
– Ну, мне-то к прокурору не надо. Так что я, пожалуй, выпью прямо сейчас… Эй, парень, подойди-ка! – махнул Захар рукой пробегавшему мимо официанту.
