– Короче, – продолжил Мурашов, не дожидаясь ответа, – две недели я врал про командировки, а когда врать стало уже невозможно – она нервничала, что упустит место, – я ей предложил выходить за меня замуж. Она согласилась. Вот и все, собственно. О том, что я – это и есть ее потенциальный работодатель, она узнала только перед нашей свадьбой.
– Она не обиделась на вашу уловку?
– Нет, смеялась.
– Эта фотография… Я могу ее взять? Или другую какую-нибудь, где она хорошо видна…
– Я вам дам. Другую.
Александр снова налил себе коньяку и предложил жестом Кису. Тот отказался.
– Вам тоже не стоит, – сказал Кис. – Вам нужно поспать немного. Вы ведь на работу должны идти, не так ли?
Мурашов помотал головой и выпил свой коньяк залпом.
– Нет, – он поставил рюмку на стол со стуком, – я никуда не пойду. Я буду звонка ждать. От вымогателей.
– Боюсь, что вы его не дождетесь… Так вы мне ничего не можете рассказать о прошлой жизни вашей жены?
– Нет.
– Послушайте, Мурашов, если вы что-то скрываете… Вы хотите, чтобы я нашел вашу жену или нет?
– Незадолго до свадьбы я ее спросил: «Ты хочешь мне что-нибудь рассказать о своем прошлом?» Она задумалась. А потом говорит: «Нет». Ну, я больше спрашивать не стал. Я находил это неприличным.
Ну да, у«ангелов» биографию не спрашивают! Да только была ли ангелом Алина Дементьева, вот что интересно!
– Вот как? – сухо спросил Кис. – А если бы оказалось, что она преступница, только из тюрьмы вышла?
– Я в это никогда не поверю. Что в ее короткой жизни могло быть? Разве что мелкие грехи, которые есть у каждого. А я, знаете ли, не любитель копаться в…
Александр замолчал, не закончив фразу, и внимательно взглянул на Киса.
– Скажите, вы испытываете ко мне неприязнь?
Кис растерялся. Это была правда.
Он не любил таких: квартира – в наследство, дача – в наследство, связи, которые практически все определяют в успехе дел, – в наследство, даже приятная наружность, которая так нравится женщинам, – и та в наследство! Манеры и образование – тоже родительский капитал, а что ты сам-то? Жизнь – как розовый надушенный платочек, а чуть столкнулся с ее неприглядной стороной – и в кусты: не верю! Он и жену-то свою как следует не расспросил, кто она да что! Демократизм? Деликатность? Как бы не так: просто боялся узнать что-нибудь нерозовое, ненадушенное. А оно там есть, носом чую! – злился Алексей. Ангел ему, видите ли, занадобился вместо жены! Да только ангелы не сбегают от мужей по ночам…
– Это необходимо обсуждать? – ответил он сухо вопросом на вопрос.
Мурашов подумал.
– Ну что ж, это род ответа, – произнес наконец Алекс. – Вам это не помешает работать?
И Кис с изумлением почувствовал, что краснеет.
Глава 10
Ее разбудил звук ключа, повернувшегося в замке. В окно пробивался яркий утренний свет. На лестнице стоял Филипп и смотрел на нее.
– Вставай, – негромко сказал он, когда их глаза встретились.
Аля послушно встала. Ей было холодно.
– Пойди умойся.
Избегая его взгляда, Аля спустилась. «Удобства» были во дворе. Филипп молча выпустил ее из дома и двинулся за ней. Не доходя до туалета, Аля обернулась:
– А в туалете дверь можно закрыть? Или ты боишься, что я сбегу через выгребную яму?
Он не улыбнулся на дерзкую шутку и ничего не ответил.
Проводив Алю обратно в дом, он показал ей умывальник в закутке возле кухни.
Она пустила холодную воду – другой не было – и подставила под нее свои ледяные руки. Ее бил озноб.
Выйдя из кухни, Аля притаилась в маленьком сумрачном коридорчике, разглядывая Филиппа – он был ей хорошо виден на солнечном свету, заливавшем большую комнату. Он все так же, как и четыре года назад, носил длинные волосы, схваченные в хвост на спине, но теперь его льняные волосы потемнели, подернулись пеплом, стали жестче; жестче стали и черты его лица. Голубые глаза его, напротив, будто выцвели, сделались совсем светлыми и непрозрачными. Его рот, мягкий и безвольный детский рот, рот сластены и неуправляемого шалуна, по-прежнему контрастировал с тяжелым суровым подбородком, в котором давала себя знать примесь эстонской крови. За эти четыре года он возмужал, раздался в плечах и вроде даже вырос. Он был в шортах, в черной майке без рукавов, под его бронзово-красной, обожженной первым загаром кожей, покрытой густыми светлыми волосками, ходили мускулы, которые он явно выставлял напоказ.
Филипп заметил, что Аля его рассматривает, и немного смутился.
– Поешь. Я чайник вскипятил. Тут есть кофе растворимый, будешь? – проговорил он.
На столике в кухне стояла банка с импортным кофе, надтреснутая голубая чашка и сковородка с поджаренными в масле кусочками белого хлеба. Аля кивнула головой и прошептала: «Спасибо».
– Скоро Марго приедет, так что ешь. Потом времени не будет.
Аля размешала кофе в чашке, добавила сахара, взяла остывшую жирную гренку со сковородки… Она отвыкла от этой еды, но когда-то – боже мой, как это было давно! – когда-то любила, и Филипп готовил ей часто по утрам, ему нравилось готовить ей завтрак…
Они пили кофе молча. Аля смотрела в свою чашку. Филипп смотрел на Алю.
Наконец Аля подняла глаза.
– У меня нет таких, – ее голос сорвался, и она откашлялась, – денег.
– Не надо, Аля, – сказал Филипп. – Не надо, не начинай все сначала.
Аля замолчала. Она смотрела, как Филипп допивает кофе, и вдруг сказала:
– Как, по-вашему, я буду расплачиваться в магазине? Кредитной карточкой? – Ее голос окреп, ее озноб прошел, ее щеки порозовели, и теплота кофе разлилась по всему телу.
Филипп удивленно посмотрел на нее:
– Ну да… А как же еще?
– Так вот, в плане у Марго есть один просчет! – торжествующе проговорила она.
Филипп внимательно глянул на нее, словно проверяя на слух ее интонацию.
– Какой? – спросил он без всякого выражения.
– Мне никто не продаст бриллианты на такую сумму по кредитной карточке. Нужен заверенный чек.
– Что это такое – заверенный чек?
– Когда покупка на крупные суммы, то требуется чек, в котором банк заверяет, что клиент располагает такой суммой на своем счету. И у Картье его обязательно потребуют.
Аля до некоторой степени блефовала. Когда они были в Париже, Алекс, покупая ей золотой браслет за наличные, заметил, что нет ничего лучше наличной формы оплаты, пояснив мимоходом, какие трудности ждут того, кто вздумает оплачивать подобные покупки банковской карточкой или чеком. Объяснения Алекса Аля помнила смутно, тем более что дело было в Париже, и каковы порядки этой фирмы в Москве, где они делали покупки также за наличные, она не представляла; но полагала, что такие же, и оттого рискнула.
