– Майор Бойков, – кивнул Степан, вынимая из кармана удостоверение.
Женщина удивленно повела бровью и выразительно показала взглядом на директорскую дверь. Он все понял, и его рука сама собой потянулась к ручке.
Кабинет большой, комфортный, можно сказать, эталон офисного стиля. Женщина спрятала сумочку в шкаф, села за приставной стол, небрежным движением руки предлагая занять место напротив.
– Майор Бойков, – снова представился он, красноречиво глядя на нее.
– Баулина Татьяна Ивановна, заместитель генерального директора ресторанной сети «Гурман».
– Супруга Константина Сергеевича или сестра?
– Супруга.
– Вообще-то я хотел бы поговорить с вашим мужем.
– А что случилось?
– Да так, ряд вопросов, – уклончиво ответил Бойков.
– Что-то серьезное? – встревожилась она.
– Скажите, вы знаете Вику Сургучеву?
Баулина ответила не сразу. Приложила руку к груди, как будто пыталась унять биение сердца, перевела дух. Вопрос не вызывал испуг, не выбил ее из душевного равновесия, но заметно смутил.
– Да, знаю. Я училась в университете, и мы жили в одной комнате в общежитии… А что случилось?
– Да, она училась в университете… – кивнул Бойков, озадаченно глянув на женщину.
Угреев был вчера в университете, но ничего толком не узнал. В том же девяносто пятом году Сургучеву отчислили за неуспеваемость, и ее след затерялся в безынформационном пространстве. Про Татьяну Баулину ему ничего не сказали.
– Почему вы про нее спрашиваете? – Женщина заметно напряглась, пытаясь сохранять спокойствие.
– Вчера утром ее нашли мертвой, – сказал он, всматриваясь в ее глаза.
– Мертвой?! – Баулина нервно забарабанила пальцами по столу.
– Ее задушили. Подушкой.
– Кто? – встрепенулась она.
– Это мы и пытаемся выяснить.
– Вам нужен мой муж, вы обвиняете его? – Ее голос дрогнул, перескакивая с низкой ноты на более высокую.
– А он был знаком с Викторией?
– Нет… Он никогда не был в общежитии… Ну, может, один раз, когда забирал мои вещи… То есть я их забрала, а потом он появился… Но Вики тогда не было… Он не говорил про Вику…
– Когда это было?
– Когда? О-о! Уже и не вспомнить!
– В девяносто четвертом году? Или в девяносто пятом?
– В девяносто пятом. В начале девяносто пятого. Зимой.
– До того, как Вика попала в переплет в «Альбатросе», или после?
– Да, уже после того, – кивнула Татьяна.
– Значит, все-таки ваш муж виделся с Сургучевой? Ну, когда ваши вещи из общежития забирал?
– Я этого не говорила… Я сказала, если он мог с ней познакомиться, то лишь тогда, когда забирал мои вещи. Но он мне об этом не говорил…
– Так познакомился он с ней или нет?
– Не знаю.
– Значит, он забрал ваши вещи, а куда?
– Ну, вещи я сама забрала… Я переехала жить к нему. С тех пор мы вместе. Вот уже четырнадцать лет… Нет, четырнадцать с половиной… Как же летит время!
Похоже, Баулина хотела соскочить с разговора, который навязал ей Степан, не хотела она говорить про свою бывшую соседку. Не было у нее желания вспоминать свое прошлое, а почему?
– Да, пролетело время, – кивнул Бойков. – Вы-то дальше летите, а Сургучева уже прилетела. Приехала Виктория Александровна.
– Не могу в это поверить, – закрыв глаза, с притворной, как показалось, скорбью вздохнула Татьяна.
– Вы были подругами?
– Ну, нет…
– Почему?
– Ну, во-первых, разные интересы… Во-вторых, разное воспитание… Я любила Костю. Страдала, плакала в подушку. Мне никто не нужен был, я любила только его. А Вика любила без разбора…
– Лишь бы платили, да?
– Лишь бы платили? – насторожилась Баулина. – О чем это вы?
– Сургучева была проституткой.
– Ах, это! Ну, ходили слухи…
– А вы не знали?
– Ну, говорю же, ходили слухи… – занервничала Татьяна.
– А в комнату она клиентов не водила?
– Клиентов?! В общежитие?! О чем это вы?
– Ну, мало ли…
– Она жила своей жизнью, я своей.
– А со временем вы и вовсе переехали к Баулину?
– Да, и с тех пор с ним…
– Я так понимаю, с Викторией вы связь не поддерживали?
– Нет, зачем? Мы с ней разные люди…
– Скажите, она рассказывала вам о своей работе? Проституцией заниматься опасно, бандиты там, маньяки всякие. Может, Сургучева рассказывала, в какие переделки попадала?
– Как она могла мне об этом рассказывать? – возмутилась Баулина. И даже оторвала от стола руку, как будто собиралась показать гостю на дверь. – Мы не были с ней подругами, она ничего мне не рассказывала.
– Ну, может, кто-то к вам приходил, может, она кому-нибудь при вас что-нибудь говорила, – напирал Бойков.
– Я не понимаю, к чему вы клоните? – в состоянии, близком к смятению, спросила Татьяна.
– Да я и сам не понимаю. Вы с Викторией разного поля ягоды, у вас не могло быть общих секретов, но про случай в «Альбатросе» вы знаете, – участливым, как должно было показаться, тоном произнес он.
– Случай в «Альбатросе»? Какой случай? Что я знаю?
– Я спросил вас, когда ваш муж мог видеться с Викторией, до того, как она попала в переплет в «Альбатросе», или после. Вы сказали, что после.
– Я сказала?! – растерянно моргнула Баулина.
– Да, вы… – кивнул Степан, выискивая крамолу в ее замешательстве.
– Ну, может, я не так вас поняла.
– А как вы меня поняли?
– Я ничего не знаю про «Альбатрос»… Торговый центр есть «Альбатрос», на Советской, но его открыли пять-шесть лет назад.
– Я говорю о спортивно-оздоровительном комплексе «Альбатрос», одни бандиты там перестреляли других, тех, которых в тот момент обслуживала Сургучева. Ее тоже могли убить…
– Нет, она мне об этом не говорила.
– Она не говорила, но вы знаете, – усмехнулся Бойков.
Что, если Татьяна сама присутствовала на той бандитской оргии с проститутками? Надо бы поднять дело, поговорить с людьми, которые его вели, может, и всплывет что-то.
– Я ничего не знаю! – отрезала Баулина, исподлобья глядя на него.
– Ну, не знаете и не знаете… – Он вскинул руки, намекая на возможную капитуляцию. – Сам не знаю, чего я к вам пристал. Зацепился за слово, потянул… Вы сказали, не подумав, а я зацепился. Привычка такая, ничего не могу с собой поделать…
