— Так это произошло здесь? — чуть ли не шепотом спросила она.
Тээму с Маришкой переглянулись. Старик шумно вздохнул:
— Вообще-то здесь не обсуждают ту историю, не принято. Мы стараемся не вспоминать из уважения к Ивану и чтобы не плодить любопытных.
Лира поджала губы. Макс видел, что студентку прямо-таки распирало от любопытства, но она сдержалась и вопросов больше не задавала.
— Что случилось с его детьми? — нарушил молчание Макс.
Старик не торопился отвечать. Он пожевал губы, глядя куда-то сквозь Макса. Он выглядел отстранённо, словно не от него сейчас ожидали ответа несколько человек. Неизвестно, сколько бы они так простояли, ожидая, что он хоть что-нибудь скажет, если бы не Маришка. Внучка широко всплеснула руками:
— Да брось, дедушка! Ну что в этом такого? Они здесь впервые, понятно, что им очень интересно. В конце концов, это единственное, о чём мы можем рассказать туристам. Больше в этой глуши ничего не происходило и вряд ли когда-нибудь произойдёт.
Максу показалось, что в ее голосе промелькнули нотки сожаления и досады. Он понял, что молодую и привлекательную девушку тяготило существование в этом тихом и скучном местечке, но она почему-то не находила в себе сил сказать об этом открыто.
— Все же не стоит ворошить прошлое, тем более такое, — проговорил Тээму, словно оправдываясь, — когда-то, пусть и очень давно, он был моим другом. И из уважения к Ивану я не буду сплетничать о его беде.
Макс ругался про себя самыми последними словами. Что это была за тайна за семью печатями?
— Ладно, пойдем. — Лира потянула его за рукав куртки, удивив такой покладистостью.
Макс уже в который раз подхватил сумки и пошёл следом за студенткой. Вначале они нашли комнату девушки. Это была просторная спальня, отделанная весьма старомодно и странно. У Макса в глазах запестрело от количества цветов: шторы насыщенного зеленого цвета, сочный бежевый ковер, сладко-розовое переливчатое покрывало, яркие бирюзовые накидки на креслах, и все это перемежалось пятнами жёлтых кустовых роз в вазах. И при всем при этом безвкусицы не было, всё вместе собиралось в довольно уютную яркую домашнюю картину.
— Вот это да, — пробормотал Тилль, по-гусиному вытянув шею из-за спин Макса и Лиры.
Макс подошёл к креслу и поставил рядом с ним сумку Лиры:
— Ты пока располагайся, а мы найдём нашу комнату.
Они оставили Лиру и вернулись в коридор. Собственно, судя по номеру на двери, их комната была следующей. Макс уже приготовился к очередному красочному безумию, но вместо этого наткнулся на весьма сдержанный интерьер. Комната была оформлена в коричнево-бежевых тонах, не броско, но вместе с тем изящно. Все было выдержанно и очень достойно.
— А у этой Маришки действительно талант, — проговорил Макс, опускаясь в мягкое кресло шоколадного цвета.
— А можно я у окна, профессор Штайн? — спросил Тилль, поглядывая на кровать, стоявшую вплотную к подоконнику.
— Валяй, — проговорил Макс и скинул с себя ботинки и куртку.
Встав, он подошел к своей кровати и с наслаждением вытянулся на ней. Он достал манипулятор и с удивлением обнаружил, что уже почти одиннадцать часов вечера.
— Пожалуй, встреча с Корсаковым переносится на завтра. Где мы умудрились потерять столько времени?
Тилль доставал свои вещи из сумки и аккуратной стопкой складывал их в шкаф у кровати.
— Нигде, вы просто не учли разницу во времени, — не отвлекаясь от вещей, проговорил он.
Макс глупо уставился на студента. Сейчас он ощущал себя полным идиотом. Он достал из сумки пачку сигарет и вышел через панорамные стеклянные двери на широкий балкон. Закурил. Уже окончательно стемнело, но фонари ярко освещали улицу. Он осмотрелся, его балкон вплотную примыкал к балкону Лиры, вернее, это был один большой балкон, разделённый на две части красивой резной перегородкой. Если чуть высунуться и скосить взгляд вправо, то можно было даже увидеть, чем занималась Лира. Тем временем девушка достала из сумки домашние спортивные штаны и белую майку и бросила их на кровать, очевидно собираясь переодеться. Она начала расстёгивать молнию на узких джинсах, и Макс резко отпрянул назад. Он сделал глубокую затяжку и выпустил клуб дыма, задумчиво глядя сквозь него. В серебристом дыму ему чудились такого же оттенка волосы девушки, находившейся через стенку. Макс с трудом переборол желание ещё раз заглянуть за перегородку. Быстро докурив сигарету, он вернулся в комнату. Тилль что-то писал в манипуляторе.
— Это Лира, она спрашивает, во сколько завтра встречаемся?
Макс подумал:
— Напиши, в девять за завтраком.
Тилль быстро написал и отправил подруге сообщение. Затем, бросив манипулятор на кровать, он достал махровый халат, заботливо упакованный матерью, и отправился в душ. Через минуту из ванной комнаты послышался шум льющейся воды. Если прислушаться, то можно было даже услышать, как Тилль напевал себе что-то под нос. Макс усмехнулся и лёг на кровать, но из-за разницы во времени спать ему совершенно не хотелось. Он включил свой манипулятор и проверил почту, там было пусто.
— Высшая степень забвения, даже спамеры о тебе забыли, — пробормотал он.
Отложив манипулятор на прикроватную тумбу, он ради интереса открыл дверцу тумбы и выдвинул неглубокий ящик. К своему удивлению, он обнаружил там книгу — настоящую, печатную. Это было старое издание, с обтёртыми, лоснящимися боками и растрепанными уголками на обложке. Макс взял книгу в руки, в нос ему ударил аромат старой, лежалой бумаги. Он посмотрел на обложку. Это было произведение старого времени, авторства Льва Толстого, русского. Очевидно, местный, решил Макс.
— Анна Каренина, — прочитал он вслух.
Макс открыл первую страницу и начал читать. Процесс был непривычен, несколько раз он порывался изменить яркость и шрифт, но вовремя одергивал себя. Постепенно текст заполонил все его мысли, и желтоватая бумага уже не коробила взгляд. Он полностью погрузился в события, разворачивавшиеся на страницах. С тихим шелестом Макс перелистывал одну страницу за другой, торопясь узнать, что было дальше. В описании был совершенно незнакомый ему, почти древний мир, знакомство с которым вызвало у Макса чувство, граничащее с восторгом. Герои были по большей части несчастны, наполнены переживаниями и тревогами, полны неуверенности в будущем, находились на грани — ужасная, отвратительная жизнь. Но Макс вдруг испытал почти мазохистское желание перенестись туда, оказаться среди этих героев. Было в их существовании что-то такое, чему он не находил определение. Живость, что ли, некий воздух, некое насыщение, упоённость происходящим, своими бедами и радостями. Макс даже не заметил, в какой момент Тилль приглушил свет и лёг спать, и, только когда от скудного освещения заболели глаза, он оторвался от книги и осмотрелся по сторонам. Интересно, как он не замечал громкого храпа Лапидуса? Малыш Тилль издавал звуки, сравнимые с шумом флипа при взлёте, причём с периодичностью в пару минут он еще и всхрапывал весьма высоко, после чего снова возвращался к привычной тональности. Макс отложил книгу, лёг и закрыл глаза. Сон по-прежнему не шёл. Ещё и этот храп… Он достал сигарету из пачки и вышел на балкон. Ночью стало еще холоднее, Макс поежился. Только собрался вернуться в комнату за курткой, как тень, скользнувшая по соседнему балкону, отвлекла его. Макс осторожно перегнулся и посмотрел. Лира всё ещё не спала. Девушка была в длинном сером халате, свои блестящие серебристые волосы она небрежно заколола на макушке, пару прядей выбивались, и она по привычке поправляла их на ходу. Девушка прошла к двери. Макс удивился — куда она собралась так поздно? Но Лира не вышла, у двери она замерла и прислушалась. Так она простояла минуты три, затем, будто что-то услышав, открыла дверь и выскользнула в коридор. Макс метнулся в комнату, в долю секунды оказался у двери и приоткрыл ее, как раз вовремя, чтобы заметить серую фигурку, исчезнувшую на лестнице. Стараясь ступать как можно тише, он пошёл за студенткой. Тем временем Лира спустилась на первый этаж и прошла на кухню. Там уже кто-то был — из-под двери просачивалась яркая полоска света.
