– Через два часа ты приведешь сюда отобранных бойцов для дополнительного инструктажа! – подвел итог Муххамад.
Омид кивнул, сделал неуловимое движение, и дверной проем опустел, как будто рафик стал невидимым.
Западная Персия, февраль 1256 г
Всякие люди встречаются на длинных и опасных дорогах, но опытный глаз бывалого человека мгновенно определяет, что представляет из себя очередной путник. Паломники, смиренно идущие на поклонение в Святую Землю, курьеры, загоняющие лошадей, чтобы быстрей доставить пакет своим господам, странствующие рыцари с оруженосцами, монахи различных конфессий – от православных, до мусульман, важные господа с внушительной охраной, толстые купцы с мешками и корзинами… Но эта пятерка молодых подтянутых всадников – с крепкими фигурами, цепкими глазами и решительными движениями, мало походила на торговцев. Хотя и одеты они соответственно – длинные просторные накидки из толстой верблюжьей шерсти, шаровары, короткие сапоги, фески; и хотя вьючная пара лошадей изнемогает под тяжелыми сундуками, но похожи они скорей на военных, чем на купцов. Если бы кто-то заглянул под их одежду, то убедился бы в справедливости своих подозрений: тонкие кольчуги на теле, широкие ассасинские кинжалы с отравленными лезвиями в широких рукавах или между лопаток, разборные духовые трубки, надежно поражающие противника с десяти шагов отравленной стрелой, петли-удавки…
Но вели они себя смирно и старались не привлекать внимания. Омид ехал первым, внимательно осматриваясь по сторонам и проверяя изредка встречающиеся заросли кустарника. Он всегда был сдержан и рассудителен, из-за чего выглядел старше своих лет. Впрочем, рафик был действительно старшим не только по положению, но и по возрасту – ему исполнилось тридцать два. Младшим был восемнадцатилетний Бахрам, отличавшийся большой силой и необузданной энергией. Братьям Рошану и Сивушу двадцать четыре и двадцать пять, Парвизу – двадцать семь.
Все они прошли полный курс подготовки ассасинов, сдали экзамены, во время которых рисковали жизнями, и получили почетное звание фидаинов, дающее право носить белый халат с красным поясом – гордые цвета братства. Каждый из них неоднократно участвовал в акциях и покрыл свое имя славой. Тем более, что теперь не требовалось обязательно умирать, восхваляя своего шейха. Может быть оттого, что после ухода Хасана ибн Саббаха, восхвалять было некого, и умирать не имело смысла. Да и не хотелось. Уже давно никто из учеников не был в «раю», никто из них не видел «вознесений на небо» и не разговаривал с «отрубленной головой». К тому же, ассасинов уже хорошо знали и боялись – короли, султаны, графы и епископы добровольно платили дань и выполняли просьбы имамов назаритов, их уже не надо было заставлять это делать… Жизнь ассасинов стала продолжительней и спокойней. Тем не менее, все пятеро прекрасно владели оружием: Омид блестяще рубился двумя саблями одновременно, Парвиз отличался в метании ножей, Бахрам слыл специалистом в рукопашном бою, Рошан и Сивуш были мастерами удушений. Кроме того, все отлично стреляли из лука и арбалета и владели искусством отравления.
Долгое время они пробирались нехожеными тропами, ночуя в диких пещерах или прямо в пустыне. Если везло, то ели пойманную в силки или подстреленную из лука мелкую дичь, но чаще жарили змей, которые в изобилии водились в пустыне, а при недостатке воды высасывали соки из глубоко залегающих корней пустынной колючки. Когда ушли достаточно далеко от опасных мест, то перестали прятаться и продолжили движение по главным дорогам.
Первый караван-сарай на пути «аламутских купцов» встретился через две недели пути. За это время заметно потеплело, и они сменили теплые накидки на длинные и широкие куртки, не стесняющие движений. Горный пейзаж с его быстрыми холодными реками на дне ущелий, изрезавших долины, постепенно сменился равнинами полупустыни. В надежде сытно поужинать и нормально выспаться, ассасины повернули лошадей к двухэтажному каменному строению в виде квадрата с открытым двором и наблюдательными башенками по углам. Въехав в высокие арочные ворота, они увидели посреди двора колодец, рядом с которым совершали омовение четверо пожилых торговцев в дорогих халатах и чалмах. Первый этаж занимали загоны для животных и помещения для складирования грузов. Четыре узких лестницы по углам вели на второй этаж, где располагались комнаты для постояльцев. Двери всех комнат выходили на узкую крытую площадку, тянущуюся по периметру здания. На площадке второго этажа, рядом с одной из лестниц, двое молодых персов в грязной одежде играли в нарды. Терпкий запах дыма от кальяна, смешавшись с запахами вьючных и верховых животных, витал по закрытому от освежающего ветра двору.
Хозяин – грузный киликиец с мешками под глазами, встретил новых гостей радушно, как будто хотел развеять дурную славу своих соплеменников. Расседлав и напоив лошадей, ассасины отклонили предложение хозяина оставить поклажу внизу, под его неусыпным надзором. Рошан и Сивуш потащили наверх один сундук, Парвиз в это время охранял второй, а Бахрам зашел на кухню заказать ужин. Персы заинтересовались их грузом, оставили игру и предложили Парвизу помочь занести по лестнице второй сундук. Тот молча покачал головой.
– Чем вы торгуете, друзья? – спросил один и глаза его жадно блестели.
– Может, мы что-нибудь купим? – поддержал его второй.
Оба были грязны, небриты, от них сильно разило потом. Ассасины тоже ночевали, где придется, но всегда омывались в холодных струях реки, ручья или водопада. А персы, значит, постоянно живут вне дома – в ущельях, пустыне или лесах, и привыкли к этому настолько, что не следят за собой, и даже попав в караван-сарай, почему-то не спешат привести себя в порядок… Скорей всего, это не обычные путешественники, а разбойники, высматривающие здесь подходящую добычу!
– Из ваших краев возят шелк, парчу, ковры, – продолжил неприятный незнакомец. – А эти сундуки, похоже, набиты камнями… Или золотыми слитками?
Перс подмигнул. Один глаз у него был полуприкрыт, и тонкий шрам от острого ножа на брови и щеке выдавал причину этого.
– Каждый видит то, чего ему не хватает, – равнодушно ответил Парвиз. – Почему бы вам не вернуться к своим нардам?
– Мы так и сделаем, – ответил второй, многозначительно переглянувшись с товарищем. – Может, и ты сыграешь с нами? И позови своих друзей…
– Мы дали обет не играть в азартные игры. К тому же, так устали, что не можем стоять на ногах…
Рошан и Сивуш вернулись и под внимательными взглядами персов затащили наверх второй сундук. Парвиз поднялся вслед за ними. Комната оказалась просторной, но ни утвари, ни кроватей, ни ковров здесь не было: все следовало приносить с собой. Однако тренированные в духе аскетизма фидаины вполне могли спать на полу.
В стене напротив входа слабо светилось тусклое зарешеченное окно. Выглянув в закопченное стекло, Парвиз рассмотрел одного из персов: тот осторожно вывел из двора лошадь и, вскочив на нее, поскакал прочь.
– Мне не понравились эти игроки в нарды, – сказал он Омиду, который составил сундуки рядом в дальнем углу, и накрыл их своим ковром. – Они больше похожи на разбойников, чем на богобоязненных путников…
