Снились ему уэллсовские марсиане, водившие хоровод вокруг елочки и довольно ухавшие.
– Николай Петрович… Николай Петрович! Вставайте…
Николай с трудом выплыл из тяжкой дремы. И часа не прошло…
Открыв глаза, он обнаружил рядом Яну.
Девушка смущенно улыбалась.
– До чего же ты хорошенькая… ясным спросонья голосом проговорил Воронин.
Рожкова вспыхнула и тут же заговорила оживленно, словно и не слыхала ничего:
– Вы извините, что бужу, просто… Вы же сами сказали, что, как только аккумуляторы зарядятся…
– Ну вот, – преувеличенно огорчился Николай, – опять меня на «вы»… Правильно, зачем молодой и красивой девушке такой старикашка, как я…
– Ничего себе, старикашка… – пробормотала Яна.
– Окаменелость я, сорок скоро.
Воронину было приятно общество девушки, и ее интерес к нему грел душу.
Или это он все себе напридумывал?
– Это вы смеетесь надо мной, да? – надула губки Рожкова.
– Никогда не смеялся над девушками! – заверил ее Николай. – Просто хочу понравиться. Вот, думаю, пожалеет старикашечку юная красавица… И чмокнет его… пару раз.
– Ах, пару…
– Ну, да… Надежд, конечно, никаких, но шанс-то есть. А вдруг?
А не поцелуете, и ладно. Мне и так хорошо – любуюсь, вот, вами…
Воронин вздохнул.
– А чего ж вы вздыхаете тогда?
– Понимаете… Когда налюбуешься всласть, так и тянет поосязать!
Рожкова залилась тихим смехом.
– Ладно, – сказала она, улыбаясь, – пойдем!
– Мы на «ты»?
– Да!
«На улице» стоял ясный день. Потеплело.
Ночной иней почти весь растаял, только в тени мелких кратеров лежал белыми полумесяцами.
Хребет Герьон был изборожден тенями, а освещенные утесы отливали охрой.
Столько теплых тонов, – вздохнул Воронин, – и так холодно…
– Командир! – окликнул его никогда не унывающий Андреев.
– Чего?
– А ты кто по званию?
– Капитан.
– Летчик небось?
– Небось.
Леха, хитро ухмыляясь, достал планшетку компьютера и мазнул по экрану пальцами, словно бок волшебной лампы с джинном потер.
– Ага! – сказал он удовлетворенно. – «Воронин Николай Петрович, военный летчик 1-го класса… Место прохождения службы: Энгельс… Камрань… Латакия…» Это все открытая информация, я из базы УКСа беру!
Николай фыркнул только.
Найдя глазами Рожкову он направился к ней.
Официально – чтобы директриса показала ему карту и схему базы «Королев».
А неофициально…
Ну, тянуло его к Яне.
Воронин ушел, а Леха продолжил скачивать инфу.
– «Участие в боевых действиях… ничего себе… в Парасельском конфликте… Сентябрьская война в Конго… Инцидент у островов Бонин…» Хм… Чем дальше, тем интересней… «Представлен к наградам…» Ага! «Орден Восходящего солнца» 4-й степени… Это чей?
– Японский, – авторитетно заявил Вальцев. – Видать, здорово наши подсобили.
– Парасельский конфликт! – поднял палец Горбунков. – Да, были схватки боевые, да говорят, еще какие…
– Дважды кавалер ордена Боевого Красного Знамени… Ага, это Новороссия… Орден короны Таиланда… Ну, это и так понятно… Большая Медаль Баугинии… Орден Синего неба и белого солнца… А такие, вообще, бывают?
– Тайваньский, наверное, – предположил старший биолог.
– Пра-ально!
– Командор ордена Ожерелье Нила… Орден Владимира с мечами 4-й степени». Фу-у…
– Спрячь, – быстро сказал Турищев. – Идет!
– Респект и уважуха… – пробормотал Андреев, засовывая планшетку в боковой карман спецкостюма.
– По машинам!
Горы пересекли по узкому ущелью, рассекавшему Герьон вытянутым знаком интеграла.
Слоистые стены задирались кверху, кое-где почти касаясь друг друга и оставляя в самом верху розовую ленточку неба.
Выехав в Иус, Воронин не увидел «Порт-Годдарда» – высокие дюны загораживали базу.
Тем лучше.
Американцы тоже не заметят «партизан», пока те сами не явятся в гости.
– Отправляемся на краулерах, – сказал Николай. – Вездеходы пусть останутся здесь. Мы наведаемся в гости и вернемся. А вы бдите!
– Есть! – Рожкова приложила ладонь к шлему.
– Вольно, – улыбнулся Воронин и дал знак «боевой группе».
Десяток краулеров покатил низинами между гребнями дюн.
Так путь удлинялся, зато можно было застать америкосов врасплох.
Ближе к базе дюны сгладились, переходя в щебнистую равнинку.
«Порт-Годдард» был выстроен по иному принципу, нежели «Королев».
Отдельные домики, собранные из композитов, с иллюминаторами и тамбурами, выстроились вдоль единственной улицы, а сверху их накрывал прозрачный купол, уж никак не меньше ста метров в поперечнике.
Куполов было даже два, их соединяла перемычка, служившая своеобразной триумфальной аркой для Мэйн-стрит.
По сторонам улицы, за домами, блестели гранями теплицы и оранжереи, в открытых парниках зеленел лучок, укроп и прочие услады огородника.
Несколько человек в белых комбинезонах возились на плантации хлореллы во Втором куполе.
Они-то первыми и заметили краулеры.
Сначала помахали руками, потом присмотрелись, поняли, что приближаются «крутые кремлевские парни», пускающие слюни при одной мысли о том, как бы им слопать американского младенца, да раскулачить капиталиста.
И бросились бежать, спасаться или докладывать о скорой гибели колонии.
Воронин подъехал к главному входу и вдавил пальцем кнопку сигнала.
Через некоторое время щелкнул интерком, и перепуганный голос пролепетал:
– Кто есть там?
– Тут есть мы. Открыть шлюз, или мы вскроем купол!
– Это нельзя! – запротестовал голос. – Будет разгерметизация!
– А нам по херу! Открывай, давай!
Широкие двойные двери отворились, пропуская дюжину «партизан».
Тринадцатого Воронин оставил сторожить «коней».
Когда разошлись внутренние ворота, Николай шагнул на чистенькую площадку, выходившую на Мэйн-стрит.
Слева имелся самый настоящий салун, какими их строили на Диком Западе – с фальшфасадом, навесом и дверцами «крылья летучей мыши».
