На полдороге к «Королеву», уже миновав узость, где не так давно была устроена засада, караван выбрался на удивительно гладкое место, ровное, как стол.
Его так и называли – Столешница.
Грунт тут был твердый, «пылевые дьяволы» танцевали вокруг, закручивая вихорьки.
Череда транспортеров и марсоходов растянулась, «партизаны» высовывались из люков «Ирбисов», на манер танкистов, а чтобы не слететь, они держались за пулеметы – этих смертоубойных машинок хватило только на танки.
Справа и слева Столешницу окаймляли гряды песчаных холмов, дальше поднимались горы Герьон и южная стена каньона Иус.
И вот как раз с юга, с левого фланга показались пара марсоходов и краулеры космопехов.
Это было неожиданно, но пулеметчики не зевали – мигом развернулись, и открыли огонь.
Космопехи разъехались, тоже работая пулеметами, а потом с одного из краулеров протянулся дымный хвост – граната из «Панцерфауста» легко пробила борт «Ирбиса» и поразила энергоблок.
Крышу центрального отсека раскидало, но пулеметчик, засевший в переднем наблюдательном, только голову в плечи вжал, насколько позволял шлем, и продолжил кроить напавших.
– Гады! – крикнул Леха. – Они наш реактор подорвали, сволочи вонючие!
Воронин затормозил и крикнул:
– Трубу!
Андреев мигом сунул ему в руки «Панцерфауст».
Как на учениях, Николай запустил гранату по ближнему марсоходу.
Боеприпас, «наученный» прожигать броню, вошел в вездеход, как нож в арбуз, и взорвался.
Дым с огнем рванул из кабины, подбрасывая водителя и прозрачный колпак, вышибая тамбур.
– Подбили!
– Трубу!
Второму марсоходу граната вошла в правый борт и вырвала левый, выжигая все внутри.
– Трубу, твою-то мать!
Третий и последний «подарок» достался третьему и последнему транспортеру – рвануло под кузовом, отрывая его от ходовки, подбрасывая на клубах огня и дыма.
Переворачиваясь в воздухе, кабина марсохода упала, придавливая краулер.
Рама безопасности уберегла водителя и стрелка от гибели, но танкетка – в хлам.
Ее экипажу тоже не слишком повезло – попав под перекрестный огонь, оба не выжили.
А стрельба все усиливалась – карабины и автоматы «партизан» молотили с короткими перерывами.
Воронин, оставив «Дюрандаль» болтаться на шее, вооружился трофейным карабином – у того калибр и убойная сила были на уровне.
Если пуля и не пробьет боекостюм, то травму нанесет обязательно. Что и следовало доказать.
Выкатившись на гребень дюны, Николай притормозил и разрядил пол-магазина, выцеливая противника.
Порой космопехов спасали рамы краулеров, иногда пули шли вскользь, чиркая по броне, пропахивая в ней борозды, но не задевая немытые организмы.
– «Конестоги» в тыл!
– Валька! Подсоби, у меня гусянку перебило!
– Запасная есть!
– Нормально! А сами натянем?
– Да куда мы денемся… Паха, прикрой!
– Семен, стой!
– Это вон тот стрелял! Вон, с разбитого «ползуна»!
– Давай, в четыре руки!
– Огонь!
Трофейные марсоходы убрались в тыл, а вот более крепкие «Ирбисы» катались туда-сюда, поливая космопехов огнем пулеметов и автоматов – за открытой пластметалловой шторой центрального отсека хватало стрелков.
Только в том танке, что вез энергоблок, действовал всего один пулеметчик – находиться в центральном отсеке было вредно для здоровья, подбитый реактор изрядно фонил.
У Воронина кончились патроны, и он спешно набивал магазин.
Леха Андреев был рядом, записавшись в телохранители.
– Готово! Давай, за руль!
– Есть!
– Вальцев! – заорал Николай, хотя надрываться с рацией и не стоило. – Все, кто на краулерах в БК, – за мной! Отрежем восточную группу «ползунов»! Горбунков! Гони свой танк туда же! Мы ударим отсюда, а вы с тыла!
– Понял!
Воронин выстроил пять краулеров клином и, находясь на его острие, развалил строй противника, паля налево и направо.
Одна из танкеток космопехоты не захотела увертываться – встала колом, и Андреев на скорости ударил ее бампером.
Водила-космопех слетел со своего места, а стрелка, что сидел с ним рядом, опрокинуло, и выстрел ушел в небо.
А вот Воронин салютовать не стал, истратил патрон на дело – космопех обмяк.
– Леха! Давай, туда, где камни! Видишь?
– Понял!
Андреев погнал «ползуна», а Николай привстал, опираясь спиной о раму, и открыл прицельный огонь.
Раза четыре его серьезно доставало – если бы не кираса, могло и ребра проломить.
Чувствительно досталось ноге.
Синячище будет…
Зато не оторвало насовсем. Тоже позитив…
Утратив марсоходы с их пулеметами, космопехи волей-неволей ослабили напор.
Автоматы не слишком помогали – борта «Ирбисов» они не брали, а простые, «гражданские» скафандры что-то не попадались – русские, контратаковавшие космопехоту были в БК.
– Окружай! Окружай!
– Леха!
– Вижу, вижу!
– Не дай ему уйти!
– Не уйдет!
– Докладывает Горбунков. Мы вышли космопехам в тыл. Что дальше?
– Уничтожать врага!
– Есть…
Самым убойным оружием после пулеметов оказались карабины – их тяжелые, заостренные пули, пущенные в упор, пробивали и десять слоев кевлара, и хваленую пласт-броню всяких налокотников, наплечников да нагрудников.
Пулемет с «Ирбиса» обстоятельно уделал экипаж одного краулера, переместил ствол на следующий, и тут самого пулеметчика достала меткая пуля.
Взмахнув руками, он упал в люк.
Его место тут же занял Толик Черноус.
Меткости инженеру-водителю явно не хватало, однако и цели, что метались перед ним, находились не далее десяти метров.
Стыдно было промахнуться!
И Толик почти не мазал…
Увлекшись уничтожением окруженцев, Воронин упустил тот момент, когда сражение вдруг резко прекратилось.
Он с Лехой еще стрелял, добивая угодивших в «микрокотел», а основная масса уцелевших космопехов – человек десять, от силы – ускоренно драпала на запад.
Видимо, была у них надежда укрыться на базе «Королев».
А больше и негде – до «Порт-Годдарда» просто не дотянуть, сядут аккумуляторы.
