Очередь из пулемета ударила, разбрасывая автоматчиков, калеча их и убивая.
Никакой кевлар не мог удержать пули калибра 12,7 мм.
– Вальцев! Мы внутри! Открываем двери!
– Понял!
Воронин нажал кнопку «Откр.», но дверь заело.
Удар пяткой помог ей образумиться – с жалобным скрежетом главный вход открылся.
«Партизаны» с тараном наперевес дружно крикнули «Ура-а!» и отбросили свое осадное орудие.
– Осмотреть здание! И зачистить на хрен! Где энергетик?
– Тут я!
– Проверить реактор!
– Есть!
Воронин двинулся впереди энергетика, выцеливая возможные засады. Спину ему прикрывал Ашот.
Он первым и открыл огонь, когда из дверей, где шипел бойлер, выскочили двое с карабинами.
Оба были в БК, и даже очередь из «Дюрандаля» в упор не разворотила грудной сегмент брони, лишь развернула да отбросила стрелков.
Один из них упал, другой удержался, хватаясь за стенку.
Тут подоспел Вальцев с карабином и выпалил с двух шагов по лежавшему.
Пуля вошла в шлем и забрызгала лицевой щиток изнутри – мозгами и кровью.
Готов.
Второй из космопехов мигом отбросил оружие и задрал руки, даже не пытаясь встать.
– Рус, нихт шиссен!
Воронин не выдержал, хохотнул.
– Ты еще «Гитлер капут» скажи! Этого запереть.
– Я даже знаю, где! – ухмыльнулся Подолян.
С улицы донеслись автоматные очереди.
– Уходят! Степка, выдвигай свой «Ирбис», вжарь им вдогон!
– Щас мы…
Зататакал пулемет, догоняя космопехов, драпавших на паре краулеров.
Прибежал Царев.
– Горбункова ранили!
– Серьезно?
– Жить будет.
– Кто стрелял?
– Не знаю… Оно уже не стреляет, лежит и воняет.
– Уже воняет?
– Обделалось.
За полчаса «партизаны» обошли всю энергостанцию.
Трупы вытащили на улицу, пленных – сплошь наемники из «Порт-Годдарда» – заперли в «обезьяннике».
По всем подсчетам выходило, что восьмеро космопехов драпанули на паре краулеров, во главе с Ромеро.
Прочие – или «груз 300», или «груз 200».
Партизаны бродили по «Королеву», слегка оглушенные.
До них с трудом доходило, что они одержали-таки победу, отбили свою базу, свои дома, пусть даже временные.
Отвоевали.
Сил не было, чтобы радоваться, петь и плясать, но люди улыбались.
В этих улыбках сквозила гордость – многие из «марсиан» впервые в жизни ощутили уважение к самим себе.
На них напали вооруженные до зубов, натренированные головорезы.
На них, мирных ученых, инженеров, техников, врачей.
И они победили.
Были смерти и увечья, слезы и кровь, и пот, и грязь, но они все равно выстояли!
Как тут не радоваться? Как не гордиться?
Царев с Подоляном быстренько починили двери в тамбуре, и пищавшая СЖО успокоилась – мигом подняла давление до нормального, стала отбирать углекислый газ и добавлять кислороду.
Защелкали термоэлементы, поднимая температуру.
Завоняло…
Вонь Николай ощутил сразу, стоило ему снять шлем.
Так он и пошел, держа в одной руке «горшок», в другой – автомат.
В галерее-переходнике, связывавшем энергостанцию с регенерационным заводом, было людно.
Возвращались «партизаны», зачищавшие базу.
Замечая командира, они издалека лыбились и дружно рявкали: «Здравия желаем, тащ капитан!»
Воронин улыбался в ответ и топал дальше.
Через блоки завода, мимо озонаторов, ионизаторов, кондиционеров, атмосферных стабилизаторов, кислородных регенераторов…
Через переходник до «тройника», откуда галереи расходились, связывая жилые купола.
Только в одном месте переходники были перекрыты – там, где когда-то стоял главный купол.
Николай долго стоял перед дверями госпиталя, глубокомысленно изучая вывеску, пока не понял, что сюда-то он и направлялся, только забыл об этом.
На радостях.
Дверь ушла в пазы, и Воронин перешагнул высокий комингс.
Тяжелый дух военно-полевого лазарета ударил в нос.
Раненые космопехи лежали вповалку, на сдвинутых койках, чтобы больше вместилось, и прямо на полу.
Гоцман и пара медсестричек (инженер-контролер Марина и диспетчер Наташа) деловито обрабатывали раны, меняли тампопластыри и утилизаторы.
Сначала своим, потом пленным.
И это было единственным послаблением – более клятва Гиппократа ни в чем не нарушалась.
Главврач Антонина Ивановна не то, чтобы поладила с хирургом, но и неприязни особой не ощущалось.
Коллеги, все-таки.
Завидев Воронина, космопехи заворочались, опасаясь, что этот опасный человек может разом оборвать их мучения.
Вон, «Дюрандаль» на боевом взводе…
Оглядев болезных, Николай присмотрелся к здоровенному негру.
Ба, знакомые все морды…
– Если что нужно, – сказал он Гоцману, – обращайтесь.
– Людей бы нам, – прокряхтел хирург. – Хотя бы парочку санитаров. Уж больно тяжелые пациенты! В прямом и переносном смысле.
– Сейчас пришлю, доктор. Вальцев! Доктору надо двух санитаров, желательно, добровольцев.
– Найдем, – увесисто ответил бригадир.
– Давай…
Выйдя в коридор, Воронин остановился.
Задумался.
Нападений сбежавшей восьмерки он не слишком опасался.
Много вреда космопехи уже не причинят, да и часовые на что?
Из Вальцева замечательный старшина получился бы – уже организовал дозор и распределил дежурства.
И возникает вопрос с местом жительства.
Куда бы завалиться поспать? Где принять душик и просто посидеть, тупо глядя перед собой?
Оказалось, что последние сентенции Воронин произнес вслух.
– У меня в блоке свободный модуль, – проговорила Яна вздрагивавшим голосом. – Если ты не против, конечно…
Николай обернулся.
Девушка стояла, вытянувшись, руки по швам, и растерянно хлопала глазами.
Она словно и сама не ожидала от себя подобной смелости.
