Он промолчал, легкая улыбка коснулась губ. Она сама уже себе ответила почему. Но девочке надо выплеснуть наболевшее. Перед кем же еще? Пусть говорит.
– Ты же знаешь, как все демоны относятся к твоему клану. Как к поганой падали, – хлестнула она его словом. Он дернулся, но снова промолчал и уже не улыбался. – А я вдруг не смогла ни ненавидеть, ни презирать тебя. Мало того, я… Я! Почти княжна, любимая внучка Вечернего князя, стала искать встречи с тобой. Я хотела очаровать тебя. Мертвеца! Понравиться тебе. Я, высшая демоница, мечтала о поцелуе с тобой! С ходячим трупом! – она уже всерьез ужасалась сама себе. – И ты хочешь сказать, что не применил ко мне своей Хурговой вампирской магии?! Не присушил, не заставил влюбиться, бездна тебя подери?!
– Нет.
Даори медленно поднялся, не спуская с девчонки мрачного взгляда. Она так же медленно встала, подалась ему навстречу. Ее вишневые глаза лихорадочно блестели, а кулаки сжимались, словно она мечтала влепить ему пару веских пощечин. Вампир демонстративно оглядел Миранду с ног до головы и обратно, задержал взгляд на прикушенной губе. Дернул плечом и направился к двери.
Полыхнули алые крылья – демоница рванулась за ним, но Даори выметнул руку, выстраивая невидимый барьер, на который она с размаху налетела, и, не оглядываясь, ушел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
– Сволочь! Мерзавец! Чтоб ты сдох, мертвец! – донеслось совершенно нелогичное, следовательно, не имеющее силы проклятие, а дверь сотряслась от удара, но не открылась. Не так-то просто сломать заклинание, срастившее деревянное полотно с косяком, – немногое, что осталось из его арсенала умершего, но все еще светлого мага.
Ничего, Миранда – девушка сильная, не чета утонченным белым магиням, выберется. Когда-нибудь.
А вот ему нужно искать и обустраивать новое логово. Тут демоница его доконает.
И срочно придумывать оправдание перед Зан-о-Мьиром, почему Даори провалил такое элементарное для вампира дело, как соблазнение девицы. Может быть, намекнуть, что обострять отношения с кланом Вечерних теней из-за любимой внучки их князя – не совсем верный политический шаг?
Нет, осознал наконец молодой вампир, если на кону стоит заклинание такой важности, как вызов духа никогда не жившей во плоти сущности, то Зан-о-Мьира ничто не остановит.
Трудно даже представить, какие возможности откроет это заклинание в умелых руках, если его модифицировать. Почти любая фантазия может быть воплощена. Все, что угодно, – исполнено.
Дух железа уведет рудные жилы из любой земли туда, куда ему будет приказано. Дух вражды уничтожит войско врага еще в казармах, сотрет города руками их жителей. Дух тоски лишит воли к сопротивлению.
Дух смерти убьет все, о чем может быть помыслено.
Абсолютное, невидимое, неотвратимое оружие.
Дух духов… Приказывающий ему – Бог.
Даори ужаснулся.
Дух разума… Возможно ли?
Конечно, лучше бы поговорить с Ликой, владевшей тайной заклинания, и присмотреть за ней, чтобы не добрался князь Неупокоенных. Но принц Тьмы слов на ветер не бросает. Эту девушку окружают и охраняют такие силы, что, дернись Даори Энриати в ее сторону, и мокрого места не останется. Да и от всего клана Неупокоенных. Неслучайно Великий князь даже намека не сделал о какой-либо личной угрозе Лике, даже мысли не допустил. Предпочел искать обходные пути. Умен и осторожен, как… древний вампир.
Значит, надо искать третий вариант.
Надо все обдумать. Тут нельзя ошибиться. Потому что для Зан-о-Мьира он, обращенный лен-маг, – меньше чем никто, его легко можно заменить на другого, менее щепетильного вампира, а этого Даори уже не мог допустить.
«И ведь я сам все это допустил. Сам!» – едва не застонал бывший светлый.
Что стоило ему в тот день сначала подумать, а потом… промолчать, не ставя в известность Великого князя Зан-о-Мьира о заклинании, использованном Ликой?
Нет, Даори обрадовался, что может продать уникальную информацию за драгоценный эликсир, продляющий жизнь его матери. Много-много капель эликсира. Но разве он сам, Даори Энриати, не слышал ее слова, сказанные во время проблеска ее угасающего сознания: «Не мучь меня, Даори, любимый мой мальчик. Не заставляй возненавидеть тебя за мою длящуюся боль. Дай мне уйти. Дай умереть и вновь соединиться с моим любимым мужем там, в Пресветлых небесах».
Вспомнив, он пошатнулся, оперся рукой о первую попавшуюся стену.
«Нет, мама. Нет. Не отпущу. Потерпи. Даже если ты меня возненавидишь, даже если проклянешь. Терпи».
8
– Сама все испортила, дура, – в который уже раз вздохнула Миранда, утрамбовывая учебники в рюкзачок. – Что на меня нашло? Зачем я его обидела?
И поплакаться некому. Даже Лике, единственной близкой душе, рассказать невозможно! Никто во всем Тархареше – да что там, вообще во всем мире! – не сможет посочувствовать девушке, переживающей из-за ссоры с презренным вампиром.
И никому не объяснить, какой Даори необыкновенный, совсем непохожий на кровососа! Он – светлый маг, случайно умерший и обращенный, и точка. Правда, это ненамного легче. Мало кто из демонов может понять чувства темной девушки, влюбившейся в светлого. Но ведь в таких романтических чувствах Миранда не первая и не последняя. А уж об эпохе Единения и вспоминать нечего, там все расы сосуществовали мирно, и для влюбленных не существовало расовых различий. Кроме вампиров, конечно. Их всегда ненавидели и опасались.
Несмываемый позор – признаться не только в дружбе, даже в симпатии к мертвецу. Узнает дед – вымарает имя Миранды из родовых книг. А еще кто-нибудь узнает – заплюют, затравят, проходу не дадут. Влюбиться в вампира – все равно что в кусок гнилого замороженного мяса, скажут ей.
Неправда. И влюбилась демоница – а самой себе бессмысленно врать, влюбилась она с первого взгляда – вовсе не в вампира, к ним Миранда по-прежнему чувствовала брезгливость, а в светлого мага, златокудрого ангела из контрабандных девичьих романов Белой империи. В свои сны.
Миранда смахнула слезинку и застегнула рюкзачок.
– Ты идешь? – заглянула к ней Лика. – Давай быстрей, опять опаздываем!
Вот с подругой тоже что-то происходит, но и она не торопится рассказывать. Демоницы. Темные души.
Да, он не живой, продолжала размышлять Миранда на любимую тему, сидя на лекции и старательно выводя ровные строчки в тетради. Но и не совсем мертвый. У Даори есть душа. Чище и возвышеннее, чем у многих ее знакомых демонов.
И целуется он вовсе не как хладный труп. Так жарко, до головокружения, до сладкой боли в сердце и… не только… ее никто не целовал. Демон Тай, брутальный и накачанный друг ее детства, со своими слюнявыми поцелуйчиками и в подметки вампиру не годится. Надоел этот ее так называемый «жених», хуже раосовой похлебки! Разорвет она с ним помолвку, как только помирится с Даори. Решено. И пусть дед злится, Миранда переживет как-нибудь.
