Он с трудом добрел до кухни, нашел в аптечке аспирин, который предпочитал всем Галкиным мудреным лекарствам, и, заглотнув для верности две таблетки сразу, свалился в жарком и потном забытьи…
Оскорбленная невинность
Марина все никак не могла решить, какое из многочисленных «Вместе с нами – к вашей мечте!» предпочесть, и сочла более разумным сначала поговорить с отцом. В конце концов, пусть папа очертит пределы суммы, которую готов выложить на ее прихоть, а от нее можно будет плясать в выборе направления «к мечте».
Марина поехала к отцу без предупреждения, в будний день, вернее, вечер – по телефону не хотелось обсуждать столь щекотливое дело. И еще меньше хотелось попасть на Наталью, слушать ее фальшиво-сладкий голос, которым она сюсюкала с Мариной, исполняя роль «доброй мачехи». Ключ от квартиры у Марины был, и она, в конце концов, имеет право прийти в родительский дом без предупреждения!
Припарковав свой маленький серебристо-голубой «Фольксваген Битл» таким образом, чтобы за ним можно было наблюдать из окон, она поднялась на четвертый этаж.
У дверей отцовской квартиры она все же замялась. Позвонить? Или открыть своим ключом, демонстрируя Наташке, что у нее тоже есть право на этот дом?
Пока она предавалась сомнениям, за дверью послышалось какое-то шевеление, и Марина приблизила ухо, прислушиваясь.
Неожиданно дверь резко распахнулась, и – Марина непроизвольно сделала шаг назад – из отцовской квартиры выплеснулись на лестничную площадку четверо мужчин в одинаковых черных пальто. Первый грубо оттолкнул Марину, и она плюхнулась на ступеньку верхнего пролета лестницы, изумленно глядя на странную группу. Последний на ходу стягивал с себя черную шапочку-шлем.
Марина на секунду застыла от страха и дурных предчувствий, но тут же ринулась в распахнутую дверь отцовской квартиры.
…От сцены, которую она увидела, у нее подкосились ноги, болезненно прихватило внизу живота: отец сидел неподвижно в кресле, связанный, и Марина не сразу поняла, что скотчем; его рубашка и брюки были расстегнуты. Мачеха лежала на полу, тоже связанная, и смотрела на Марину со страдальческим выражением. Отчего-то, как и всегда, Марине показалось – наигранным. Наталья Константиновна была совершенно голой. Большие груди развалились по сторонам, лобок был мокрым.
– Меня… меня, – прохрипела она, – меня изнасиловали… Твой отец, кажется, умер…
Марина бросилась к отцу. Она пыталась привести его в чувство, она звала его и хлопала по щекам…
Отец не шелохнулся, веки его открытых глаз не дрогнули. На его сером лице окаменела гримаса страдания.
– У него, кажется, сердечный приступ случился, – хрипела мачеха. – Развяжи меня.
Марина, не слушая, кинулась звонить в «Скорую». Там было занято, и она потратила почти десять минут, чтобы дозвониться. Повесив трубку, она никак не могла заставить себя обернуться и снова увидеть мачеху – большие груди, мокрый лобок…
Но сзади раздался ее голос:
– Пока ты звонила, мне удалось освободиться от веревок. Скоты, они насиловали меня вчетвером!
Марина молчала. До нее все еще никак не доходило, что папа умер. Умом-то она, конечно, понимала, что умер, но в ней будто все застыло, будто она сейчас – в присутствии этой гадкой голой Натальи – не могла ничего почувствовать, и эмоции сами собой отложились на потом, когда она останется одна…
Насупившись, Марина хмуро разглядывала мачеху, которая растирала ноги. Отец умер, а эта сукина кошка только о себе думает! Насиловали ее – подумаешь! Да ее глаза так и просят, дай ей хоть целый взвод, все мало покажется! Еще и добавки попросит!
Наталья вдруг спохватилась: кинулась к неподвижному телу мужа и запричитала:
– Неужто и вправду умер? Володечка! Вот горе-то, вот горе!.. Сердце его не выдержало, – прокомментировала она Марине, – смотреть, как эти отморозки надо мной издеваются! Знала бы ты, что они со мной делали!
Марина не испытывала ни малейшего желания узнать, что именно, но мачеха продолжала со слезами в голосе:
– И спереди, и сзади, и по-всякому! Твой отец инфаркт получил, глядя, что они со мной вытворяли! Чуть не разорвали на части! Теперь надо к гинекологу идти – там наверняка все перепахали!
Марина брезгливо поморщилась. «Лучше бы уж молчала! Неужто она думает, что возьмет меня на этот дешевый спектакль оскорбленной невинности?» – злилась Марина.
– Судебная экспертиза установит, – мрачно сообщила она мачехе в качестве утешения.
Как же, станет Марина ее утешать! Мачеха вряд ли в убытке, а то, глядишь, и в прибыли! Отец-то вряд ли отличался завидными бойцовскими качествами в постели – стрессы, бессонница, а после маминой смерти и сердце стало не на шутку пошаливать…
Бедный, бедный, глупый папа! Он, видимо, воспринял групповое изнасилование этой путаны как катастрофу… Сердце его не выдержало – чего не скажешь о Наташке, у нее все выдержало, со всех сторон, – и папа умер…
– Счастье, что ты раньше не пришла, а то и тебе бы досталось! – Мачеха уже рыдала вполне натурально: жалела, что пришлось одной отдуваться. А то, что в комнате мертвый папа, этой поганке как-то без разницы…
«Стоп, – одернула себя Марина. – Я стала слишком злой. У Натальи явный шок».
– Оденьтесь, – сказала она с ноткой некоторого сочувствия в голосе. – Сейчас приедет «Скорая».
– А милиция?! Надо милицию вызвать!
И Наталья бросилась к телефону.
Слушая, как она слезливо-истеричным голосом описывает произошедшее, не упуская бесстыдных деталей, Марина вновь скривилась в брезгливой и злой гримасе. Эх, папа!.. Сегодня ты сделал этой дряни свой самый большой подарок: умер. Оставив ее молодой богатой вдовой…
Наследство
– Галочка, – заискивал Стасик по телефону, – помнишь, я тебе говорил, у меня тетя умерла? Она мне в наследство оставила квартиру! Надо поехать посмотреть, поехали вместе, а?
– Нет, – упрямилась Галя, – ты лгун и изменщик, и я больше тебя знать не знаю!
– Галочка, ну я тебе клянусь: это все чистая правда! Я сам не знаю, как на кладбище оказался…
– Довольно! – пресекла его жалкие оправдания Галя. – И слушать не хочу!
С этими словами суровая Галя бросила трубку. Очень надеясь, что Стасик снова позвонит.
Конечно, позвонит, куда денется! И Галя, конечно, его простит, но со временем. Сначала вдоволь поизмывается, проучит как следует. Чтобы знал, как налево бегать! А то, вишь, вампиры теперь у него! С клыками! Знает она этих вампиров! Если у них что и есть кровавого, так это цвет лака на ногтях да цвет помады на губах!
Ничего-ничего, пусть теперь один покрутится! Галя убеждена: без ее опеки, без ее советов, без ее ласки и ее пирогов Стасик не выживет. Так что нехай для начала один едет квартиру смотреть, сам прибежит потом: что-нибудь да понадобится у Галочки спросить и с ней посоветоваться, куда ему от нее деться…
