Если учесть, что упомянутый доклад имел место в январе-феврале 1990 г., когда в стране шла подготовка к республиканским выборам и становилось очевидно, что оппозиция, взявшая курс на ликвидацию СССР и всей советской системы, может одерживать победу, когда Межрегиональная депутатская группа вела так называемую» русскую игру, цель которой заключалась в развале СССР, когда Б. Н. Ельцин провозгласил лозунг разделения России на семь республик, а сторонники А. Д. Сахарова выступали за предоставление независимости всем этносам, населявшим Советское государство, информация В. А. Крючкова приобретала вполне убедительный характер.
Итак, упоминаемый В. А. Крючковым доклад М. С. Горбачеву по поводу А. Н. Яковлева все-таки имел место. Как же отреагировал на эту информацию глава партии и государства?
Может быть, поставил перед главой КГБ задачу ликвидировать или же парализовать деятельность этой «сети»? Нет. Может быть, предложил продолжать работу по сбору материала? Нет. Может быть, поинтересовался, откуда такие сведения получены и можно ли им доверять? Нет. Может быть, не поверил сообщенной информации и потребовал более убедительных доказательств? Ничего подобного.
«…с моей стороны, — пишет М. С. Горбачев, — естественно, досье было не только отклонено — я не дал Крючкову права разрабатывать его дальше»
[246]
.
Получается, что глава государства запретил даже собирать сведения о тех силах в стране, которые, возможно, готовились к низвержению существующего строя. Как же так? Ведь подобную информацию докладывал не кто-нибудь, а председатель КГБ СССР?
Оказывается, если верить М. С. Горбачеву, в основе сообщения В. А. Крючкова лежала «идея жидо-масонского заговора»
[247]
. Косвенно факт подобного доклада подтверждает дневник А. С. Черняева, из которого явствует, что в 1990 г. председатель КГБ СССР действительно ставил М. С. Горбачева в известность «о замыслах сионистов»
[248]
Эта проблема занимает особое место в книге М. Н. Полторанина, который утверждает, что вся перестройка была задумана и осуществлена под руководством еврейской организации «Бнай брит», которую он считает масонской
[249]
.
Можно по-разному относиться к вопросу о масонстве и о роли в нем евреев (я лично считаю, что имеющие на этот счет публикации в своем подавляющем большинстве имеют сугубо публицистический, очень часто пещерный, а не исследовательский характер), но ведь председатель КГБ, наверное, докладывал генсеку не уличные и не газетные слухи, а информацию, которая поступала к нему, как от секретной агентуры внутри страны, так и по каналам внешней разведки. Как же можно было не только отмахнуться от этих сведений, но и запретить КГБ собирать информацию на этот счет далее?
В этой же связи следует обратить внимание и на слова В. А. Крючкова о масонстве, сказанные им в одном из интервью: «Было время, когда к масонским ложам относились как к чему-то сказочному, а потом выяснилось, что это серьезное дело, которым надо бы заниматься… Комитет заинтересовался этой проблемой, но, чтобы ее размотать по-настоящему, нужно было, чтобы ею занялось и высшее политическое руководство. А там такого желания не было. Поэтому наша информация надлежащим образом не оценивалась, не изучалась…»
[250]
.
А поскольку масонство — это вполне реальный и признанный факт, не свидетельствует ли отсутствие желания высшего политического руководства СССР в разработке данной проблемы о том, что масонские нити вели в эти круги?
Что же могло дать В. А. Крючкову основания заподозрить одного из членов Политбюро ЦК КПСС в подобного рода связях?
Частично ответ на этот вопрос, по всей видимости, дают воспоминания бывшего советского социолога Ильи Григорьевича Земцова «Лица и маски», которые были опубликованы издательством «Наука» в 2008 г.
Илья Григорьевич Земцов — родился в 1938 г. в Баку, в 1967 г. в Институте философии АН СССР защитил кандидатскую диссертацию на тему «Проблема нравственного идеала личности в марксистской этике»
[251]
. В 1971 г. в Институте конкретных социальных исследований защитил закрытую докторскую диссертацию на тему «Социальная мотивация поведения личности. Критический анализ буржуазных теорий»
[252]
, которая под редакцией Г. В. Осипова сразу же была издана для служебного пользования
[253]
. Правда, с защитой возникли проблемы, поэтому в том же 1971 г. состоялась новая защита в Душанбе
[254]
.
Через два года И. Г. Земцов эмигрировал в Израиль.
За границей получил известность как автор таких книг, как биографии Ю. Андропова, К. Черненко и М. Горбачева (1985–1987 гг.); «Борьба за власть в Кремле» (в 3-х томах, 1988 г.); «Грани перестройки» (1989 г.); «История советской социологии» (1999 г.); «Крах эпохи» (в 2-х томах, 2000 г.); «Лица и маски» (2008 г.); «Советский язык как энциклопедия советской жизни» (2010 г.).
По утверждению И. Г. Земцова, победив на выборах 1977 г., новый премьер-министр Израиля Менахем Бегина (1977–1983) предложил ему установить с Москвой неофициальный или тайный канал
[255]
. В связи с этим И. Г. Земцов отправился в Париж и там, если верить ему, совершенно случайно встретил находившегося в командировке профессора Владимира Алексеевича Карпушина, с которым был знаком по Москве
[256]
.
