Обычно на этом месте мы начинали громко ржать. И вот мне «посчастливилось» встретиться с подобной хренью лицом к лицу. А еще разведчик говорил, что «хватуны» предпочитают места с повышенной радиацией…
Тем временем Шрам достает из-за пояса флягу и, взболтнув емкость, отворачивает пробку. Даже меня, уже привыкшего к вони, едва не выворачивает наизнанку. Я догадываюсь, для чего это нужно. Признаюсь, мы и сами иногда прибегали к чему-то такому, чтобы сбить нюхачей со следа. Бывало, мочились и испражнялись под себя, лежа в засаде, но эта смесь превзошла все. Чего они туда намешали?
Прижав пальцем горлышко фляги, каннибал встряхивает емкость и обливает всех мутной жижей, стараясь плеснуть на меня как можно больше. Боже, что за гадость! Хочется блевануть, но желудок, увы, пуст. Я лишь сплевываю горчащую слюну прямо себе на камуфляж. Хуже не будет!
Шрам подходит ко мне.
– Мясо… – шипит он. – Дернешься – сдохнешь. Урод! – обращается он к карлику. – Отвечаешь за него головой!
Карлик кивает и накручивает на кулак веревку.
– Дер… шись меня, – говорит он мне, – не шуетишсь…
– Хорошо, – отвечаю я и неожиданно для самого себя добавляю: – Спасибо!
Карлик вздрагивает при этих словах. Внимательно смотрит мне в глаза. Его взгляд меняется. Губы расползаются в оскале, хотя на самом деле, это он так улыбается. Замечаю, что у него практически нет зубов, а те, что есть, расположены в шахматном порядке. Ловлю себя на мысли, что, несмотря на отталкивающий вид каннибала, он, пожалуй, первый, которого мне почему-то жаль.
Шрам лезет вперед первым. Остальные идут вслед за ним. Я вижу, как людоеды медленно и осторожно протискиваются между прядями «хватунов». Карлик дергает веревку, и я, глубоко вдохнув, как перед прыжком в пропасть, шагаю следом. Мы входим в самую гущу. Я чувствую мерзкие прикосновения растений (и растений ли?). Точно кто-то проводит по тебе липким шершавым языком. Стебли, свисая плотной стеной и чуть дрожа, ощупывают каждого.
Я думаю, что «хватуны», судя по тонким пергаментным обрывкам кожи, свисающим с потолка, играют роль передовой защиты, действуя по принципу «свой-чужой», отсекая пришлых, если такой безумец найдется. Без огнемета здесь не пройти. С другой стороны, откуда здесь взяться чужому? Это означает, что «хватунов» иногда подкармливают… От этой мысли меня бросает в жар.
«Уж не мной ли, – ужасаюсь я. – Хотя нет, вряд ли, по крайней мере, не сейчас. Я им нужен живым».
Но утешительные мысли испаряются, едва я замечаю, что стебли задерживаются на мне. Ощупывая тело и особенно раны, «хватуны», заметно дрожа, раскрывают рты.
От страха я покрываюсь испариной. Я не хочу так подыхать! Чувствовать, как внутри тебя под действием кислоты разжижаются внутренности, а мясо отделяется от костей…
В этот момент один из каннибалов с воплем рвется вперед. Выбежав из зарослей, он останавливается, переминаясь с ноги на ногу и внимательно наблюдая за нами. Остальные потрошители замирают, ни движением, ни звуком не выдавая себя. Лишь по их учащенному дыханию я понимаю, каких усилий стоит им оставаться рядом со мной.
Замечаю, как напрягается Шрам, а Урод, чуть ослабив веревку, глядит на меня и подносит палец к губам. Шрам взглядом приказывает двум каннибалам следовать дальше, отвешивает карлику подзатыльник и что-то шепчет ему на ухо. Урод кивает, они со Шрамом обнимают меня.
Чувствую, как часто бьются их сердца. Я догадываюсь, что таким образом они заглушают мой запах. Странное ощущение: твари, которые жрут все живое, спасают мне жизнь. «Хватуны», точно потеряв меня из виду, обмякают. Идя бочком, мы постепенно продвигаемся к выходу. Судя по глазам, готовым вылезти из орбит, Шрам делает над собой огромное усилие, чтобы повиноваться приказу любой ценой оберегать мою жизнь. Но зачем? Вопросы без ответов преследуют меня уже второй день.
Наконец мы проходим опасный участок. И едва «хватуны» остаются позади, Шрам, подскочив к вжавшемуся в стену каннибалу-трусу, достает нож, приседает и двумя четкими движениями перерезает паникеру ахилловы сухожилия. Затем, вместе с двумя другими людоедами, они поднимают вопящего труса и, раскачав за руки и ноги, швыряют в самую гущу зарослей «хватунов».
Едва людоед оказывается среди стеблей, они быстро опутывают его, сжимаясь вокруг тела подобно взбугрившимся мышцам. Рты раскрываются, впиваются в плоть. Слышится размеренное чавканье и визг. Я вижу безумные глаза каннибала. Потрошитель дергается, пытается вырваться, но вскоре затихает.
– Идем! – бросает мне Шрам.
Карлик дергает веревку, и наша группа скрывается за поворотом…
* * *
Туннель кажется бесконечным. Факелов заметно прибавилось. По стенам пещеры крадутся призрачные тени, так похожие на грешные души, обреченные на вечные скитания в подземье. Представляю, как они встречают меня, миновавшего невидимую черту меж двух миров – мертвых и живых.
Вскоре мы подходим к деревянной двери, вделанной в проход. Грубо сколоченное полотно оббито железными полосами.
Каннибалы останавливаются. Шрам подходит к двери и несколько раз ударяет обухом тесака по металлу. С той стороны слышатся голоса, лязгает задвижка, и я вижу, как в открывшееся оконце выглядывает людоед.
«Это у них типа гермодвери, – догадываюсь я. – Но зачем? Неужели здесь, в глубине, даже потрошителям есть, кого бояться?»
Мои мысли прерывает возглас каннибала, открывшего задвижку:
– Привели его?
– Да, – отвечает Шрам, – как и приказывали.
– Хорошо, – стражник окидывает нас долгим взглядом. – Заходите.
Окошко закрывается. Раздается скрежет, и дверь, скрипя давно не смазанными петлями, открывается. К запаху подземья примешивается новый – резкий, зловещий. Этот запах ни с чем не перепутать. Пахнет смертью и кровью. Причем свежей. Меня передергивает.
«Меня что, привели на бойню?!» Я тут же жалею, что не подох раньше. Думаю разбежаться и разбить голову об стену. Чувствую, что карлик, видимо, поняв мое намерение, резко натягивает веревку.
Разум заполняется странным шепотом: «Твой конец близок, я жду тебя…»
Каннибалы стоят молча. Явно чего-то ждут. Я кручу головой, стараясь понять, откуда идет звук. Краем глаза замечаю какое-то движение впереди. Свет, отбрасываемый факелами, бьет в глаза. Не могу точно разобрать, кто там стоит впереди. Неуловимо знакомый образ – низкий, чуть сгорбленный силуэт и огромная тень, напоминающая собачью.
«Старуха и волкособ! – осеняет меня. – Здесь?»
Не знаю, что на меня находит. Наверное, от отчаяния я выкрикиваю:
– Эй, ведьма! Кто ты?
Мои слова эхом разносятся по туннелю.
В следующую секунду я получаю страшный удар в челюсть от Шрама. Моя голова дергается в сторону. Я не рухнул на землю только потому, что карлик тянет на себя веревку. Перед глазами все идет кругом. Кровь тонкой струйкой бежит из угла рта. Падаю на колени. Замечаю движение и поднимаю голову. Размытый образ старухи сменяется коренастой фигурой. Ко мне подходит каннибал, одетый в замызганный строительный комбинезон. В руках у него копье.
