– Смотри, – сказал папа, – две дороги опять встречаются. Вот тебе и развилка.
Папа взял у мамы коляску, и вдруг они как засмеются!
Настоящая развилка была потом. Но и тут наше путешествие не кончилось. Мы шли и шли, шли и шли, пока не показался новый ручей. Большой, весёлый и солнечный. Этот ручей звонко бежал из трубы под дорогой. Труба была огромной, ручеёк бежал по самому дну. Заглядывать в тёмную трубу мне не хотелось.
– Как сверкает, – сказала мама. – Настя, ты умойся. Будет легче.
Я осторожно слезла на камушки и, стараясь не смотреть в трубу, принялась булькаться. Пальцы сразу защипало от холода.
Папа взял кружку, зачерпнул.
– Серёга, ты же не знаешь, что это за вода! – воскликнула мама.
– Хорошая, я узнавал, – сказал папа.
– Холодная же, – сказала мама.
– Ничего, – сказал папа и отпил. Потом вылил немного и стал греть кружку руками. – Ты понемножку, маленькими глотками.
Папа дал кружку мне. Я попробовала воду. Вкусная, как газировка, даже вкуснее.
– Настя, грей во рту. И помаленьку, – сказала мама.
Лёка протянула руку и сказала:
– А!
Потом она потянулась двумя руками и снова сказала:
– А!..
Потом она сказала:
– Дай! – придвинулась ближе ко мне и приготовилась плакать.
Мама взяла у меня кружку, быстро плеснула в сторону и тихонько налила туда из фляжки.
– Всё, всё, на, – сказала она. Лёка обеими руками обхватила кружку и засопела. – Ну, – сказала мама, – пора идти.
И слушать про то, что мы как следует не отдохнули, не стала.
Ещё один привал мы устроили у больших камней.
– Только потому, что кое-кто, – сказал папа, – КОЕ-К ТО, – подчеркнул он, – канючит и ноет.
И вот теперь мы идём и идём по лесной дороге, лямки рюкзака давят на плечи, хочется сесть и больше никуда не идти. Но следующий привал мама с папой устраивать что-то не торопятся.
– Последний бросок, – опять повторяет мама и долго идёт молча.
– Ну мама, ну скоро? – Я начинаю спускаться с горки и останавливаюсь.
Впереди небо.
Много, много неба.
Одно сплошное небо.
Только у неба разве бывают солнечные зайчики?
Я почти бегу по камешкам. Горка крутая, и совсем быстро бежать не получается. Дорога спускается вниз. Всё вниз и вниз.
Там, впереди, зайчики так и пляшут между стволами. Гора кончилась, и перед нами вдруг встали зелёные железные ворота с узором в виде солнышка с лучами.
– Ну, – говорит мама, – пришли.
Сбоку калитка. Мы выходим на поляну, горячую и жёлтую от солнца. За краем поляны переливается серебром огромное озеро. И солнечные зайчики такие яркие, что я зажмуриваюсь.
Глава вторая
Знакомство
Мы с Лёкой присели на кучку рюкзаков посреди поляны. Мама походила-походила вокруг, встряхнула руками и сказала:
– Так-так. Ага. Надо искать хозяина базы… – Она достала бумажку. – Михаил А-лек-сандрович. – И завернула за ближайший дом.
Этот дом был настоящий теремок: фигурный, ярко-синий, с большими нарядными окнами. Сбоку на стене висела красная коробка с вёдрами и лопатами и плакат «Берегите лес!». Папа с серьёзным видом оглядывал окрестности. И тут из-за синего теремка вышла собака.
Лёка сделала «хып». Собачий нос уткнулся ей прямо в щёку.
Я посмотрела на папу. У папы был такой вид… Ну, в общем, такой вид у него был… Как будто он набрал много воздуха и старается не дышать. Я опять посмотрела на собаку.
Я видела, как ходит туда-сюда мохнатый бок и как придавливают траву огромные лапы. Хвост лениво переваливался из стороны в сторону. Лёка зажмурилась и дала прижать себя к рюкзакам. Было видно, как её волосы, вылезшие из-под косынки, поднимаются и опускаются от собачьего дыхания. Вдруг собака оставила Лёку и оказалась рядом со мной. Папа сказал, чтобы я не поднимала руки и стояла смирно. Нос оказался холодный, а дыхание шумное и горячее, как печка.
Послышался мамин весёлый голос:
– Ну вот. Настя, не бойся. Собаку зовут Тайга. А это – дядя Миша. Наш сторож.
Меня перестали обнюхивать, и я оглянулась. Из-за теремка вышла мама, рядом с ней стоял и улыбался худой дед в очках. Бороды у него не было, усов тоже, и вообще он на деда не очень-то был похож. Скорее на черепаху, которая высунула голову подальше из панциря. «Наверное, это из-за очков», – подумала я. А тем временем взрослые принялись обсуждать ключи, путёвку и постельное бельё. Я тихонько позвала:
– Тайга. Тайга.
Собака дохнула, внимательно посмотрела на меня. Тут Лёка потянулась к мохнатой шерсти, взялась за неё пальцами и повисла.
Мама всплеснула руками:
– Лёка! Ой, что ты делаешь? Не приставай к собаке!
– Да ничо, – сказал дядя Миша каким-то медвежьим голосом (не то чтобы очень толстым, а таким, как у больших игрушечных медведей). – Она маленьких не трогат. Она понимат. – А потом отрывисто добавил, хлопнув себя по ноге: – Тайга. Пошли!
Собака осторожно высвободилась. Лёка лениво сползла в траву. Поднялась. И мы пошли смотреть кухню.
Глава третья
Кухня – стеклянный дом
Почти на самом берегу, у края поляны, стоит стеклянный дом. Он весь в клетку, как шахматная доска. Только вместо чёрных и белых клеток у него окошки. Это кухня. Кухню окружают берёзы. Перед ней идёт земляная дорожка, а через дорожку – наполовину зелёная, наполовину синяя веранда над самой водой.
Когда мы подходили, в стекле кухни отразились берёзы, озеро и немножко мы. Но всё равно видно было, что там, внутри, кто-то есть.
Мама велела мне поздороваться с тётями. Я поздоровалась. Одна тётя готовила в углу на газовой плитке. Рядом стояла настоящая большая белая печка, но она не топилась. Почему они не топят печку? Разве им неинтересно? Тётеньку звали тётя Люся, и она явно скучала у своей плитки. В углу стоял баллон. Я знаю: у нас тоже дома есть баллон, только снаружи, в специальном шкафчике с дырками.
